Впервые с тех пор, как я приехала сюда, я понимаю, насколько сильно не хочу уезжать.
Голос Анселя обращает мое внимание к двери. – Ici[Здесь]- шепчет он, ведя меня через проход, когда двойные двери со свистом ветра открываются. Выходя из метро, мы прогуливаемся пешком пару кварталов, когда я, сама того не замечая, резко останавливаюсь, восхищенная пейзажем.
Я читала о Ботаническом саде в путеводителях Анселя, которые он оставил мне, и видела на крошечной карте Парижа, которая есть у меня в сумке. Но на протяжение всех дней моих прогулок, я не была здесь, и он, должно быть, знал это, поэтому сейчас мы стоим перед самым замечательным садом, который я когда-либо видела.
Сад тянется на целые мили. Газон насыщенного зеленого цвета кажется почти флуоресцентным, а множество цветов заставляет меня задуматься о том, что я в жизни не видела подобной красоты.
Мы идем по извилистым дорожкам, впитывая красоту вокруг. Каждый цветок в этом саду с гордостью заявляет, что пустил свои корни на территории Франции, и на расстоянии я вижу музейные домики: эволюции, минералогии, палеонтологии, энтомологии. Такие простые и естественные, но в тоже время в сводах мрамора и со стеклянными стенами, они напоминают об импозантности архитектуры. Все в моем обозрение – всего лишь земля и почва, однако, настолько красочная, что мои глаза не прекращают поглощать красоту каждого участка земли. Даже сейчас, остановившись у клумбы фиалок, лаванды и анютиных глазок, уголком глаза я посматриваю на ноготки и цинии вниз по тропинке.
- Ты должна увидеть… - Ансель останавливается и прижимает к губам два пальца, подбирая слова на английском. Хоть у него и редко возникают трудности с переводом, в этот раз я уж точно ему не помощница, стою и любуюсь красотой вокруг. То, как он цокает своем язычком обычно означает, что Ансель сдается. И осторожно, так или иначе мурлычет по-французски. - Coquelicots?– говорит он. – Нежный весенний цветок. Красный, но и иногда оранжевый или желтый?
Я качаю головой, не понимая.
- До момента цветения, бутоны похожи на яички.
Смеясь, я предполагаю:
- Мак?
Он кивает, щелкая пальцами, и выглядит таким довольным, находясь рядом со мной, что я бы усеяла ими весь сад, чтобы видеть улыбку на его лице.
– Мак. Ты должна увидеть его здесь весной.
Но и без нашего словесного подтверждения, эта идея растворяется в воздухе; он берет меня за руку, и мы направляемся дальше.
Указывая пальцем на все, что появляется в поле нашего зрения: цветы, деревья, тротуар, вода, здание, камни - Ансель произносит эти слова по-французски и заставляет меня повторять, отчего они приобретают больший смысл, словно без этих знаний через несколько недель я не смогу сесть в самолет и взлететь.
Внутрь холщовой сумки Ансель упаковал хлеб, сыр, яблоки и крошечные шоколадные печенья. Мы находим скамейку в тени — потому что не можем устроить пикник на траве — и набрасываемся на еду так, как будто не ели несколько дней. Я чувствую голод, находясь рядом с Анселем. Поэтому, когда он достает из сумки хлеб, отрывая ломоть, я наблюдаю, как напрягается его бицепс, и размышляю, каково будет ощутить его руки на своем теле, когда мы вернемся домой.
Будет ли он использовать свои руки? Или предпочтет воспользоваться своими губами и зубами? Или если он будет нетерпелив? Как быстро разорвет мои трусики, чтобы поскорее оказаться во мне?
Я закрываю глаза, наслаждаясь солнцем и ощущением его пальцев, скользящих по моей спине, а затем обнимающих меня за плечо. Он говорит некоторое время о том, что любит в парке — архитектуру, историю — и наконец, он позволяет словам затихнуть, наше внимание переключается на птиц, которые порхают и щебечут на верхушках деревьев. На мгновенье я представляю эту бесконечную жизнь: солнечные воскресенья, проведенные с Анселям и его шикарное тело надо мной, когда солнце зайдет за горизонт.
Это первый раз, когда мы пробыли вместе весь день и впервые, когда мы настолько обессилены, что не в состоянии раздеться, прикоснуться друг к другу или заняться сексом – в общем всем, чем мы занимались раньше. Однако, после одиннадцатичасовой прогулки и обширной экскурсии, наблюдений за его прекрасными губами, ощущения его рук на своем теле и озорства зеленых глаз, и все, чего я хочу сейчас - так это ощутить вес его тела, пока Ансель будет заниматься со мной любовью.
Я хватаюсь за мысль, что только сегодня мы по настоящему сблизились, как Мия и Ансель – но стоит зайти в квартиру, как он целует меня в макушку и наливает бокал вина, прежде чем включить свой ноутбук, обещая быстро проверить свою рабочую почту. В то время, как он сидит ко мне спиной за небольшим столом, я усаживаюсь на диван, подгибая под себя ноги, и потягиваю вино, замечая, что его плечи снова напряглись. Он быстро набирает смс, должно быть крайне пылкое, судя по тому, как яростно стучат его пальцы по клавишам, и нажимает кнопку "отправить". Откидывается на спинку стула и запускает пятерню в волосы.
- Putain[дерьмо]- говорит он на выдохе.
- Ансель?
- Ммм? – Он наклоняется немного вперед и потирает руками лицо.
- Иди сюда.
Он делает еще один глубокий вдох, прежде чем встать и подойти ко мне, но как только я замечаю его лицо – глаза пустые, а губы вытянуты в прямую линию – знаю, что наша идиллия нарушена и спать я сегодня лягу одна. Вот мы и вернулись к реальной жизни - с его таинственной и изнурительной работой - и мне, всего лишь в роли сезонного развлечения.
Мы вернулись к игре в семью.
- Теперь у тебя еще больше работы, да? – спрашиваю я, - из-за того, что ты взял выходной?
Он пожимает плечами и осторожно потягивает мою нижнюю губу своим указательным и большим пальцем.
– Меня это не волнует. – Он наклоняется, целует меня, посасывает мои губы, прежде чем продолжить. – Но да. Мне нужно завтра раньше прийти в офис.
Завтра понедельник, а он уже запаздывает с выполнением плана на этой неделе.
- Зачем ты занимаешься этим? – Эти слова оставляют горький привкус на языке; наши разговоры о его работе всегда сводились к многочисленным извинениям с его стороны, а я говорила, что все понимаю. Но сейчас я абсолютно не понимаю, и в этот момент я огорчена, что действительно никогда не интересовалась этим. Я лишь знаю, что у него леди-босс, хотя правильнее назвать ее «медуза-гаргона», и что эта работа поможет ему в будущем, иначе бы и правда не поняла, какого черта он там забыл.
- Потому что я не смогу найти другую хорошую должность, если уволюсь. Это очень престижная работа. Я должен пережить этот судебный процесс. – Ему нужно лишь немного рассказать мне об этом - бессмысленных сведениях о воюющих корпорациях, вопросах интеллектуальной собственности и стратегиях продаж, которые лежат в основе дела - после чего, я отстранившись, удивленно посмотрю на него.
Я слышала об этом иске. Я знаю имена двух напрямую конкурирующих бизнесменов. Этот процесс постоянно мелькает в новостях и газетах. Неудивительно, что он столько работает.
- Не имею понятия, - говорю я. – Как тебе удалось тогда выбраться в Лас-Вегас?
Он проводит по волосам и пожимает плечами.
– Всего три недели, и я тогда не был нужен. Они собирали доказательства по делу, а у меня, наконец, выдался перерыв. Здесь в Европе проще взять длительный отпуск, чем в Штатах, наверное.