- Притвориться?
- Да.
Он толкает меня, нависая надо мной, и я провожу руками вниз по его потной груди, дотрагиваясь там, где соединяются наши тела. Дрожь поднимается по позвонкам и я чувствую тепло его дыхания, вес его пристального внимания, когда он изучает моё лицо, пытаясь разгадать что на нём написано.
- Притвориться в чём? – спрашиваю я.
- Что наши шесть месяцев начинаются прямо сейчас, - пальцами он расчесывает мне волосы, убирая влажные пряди со лба, – и я живу здесь. Я хочу притвориться, что дело закрыто и мы вместе. Навсегда.
- Хорошо. –Протягиваю руку и притягиваю его лицо к своему.
- И быть может, у тебя есть костюм танцовщицы и ты наконец научишься жонглировать, - он целует меня, а затем отстраняется, хмуря брови, выражение его лица – пародия на серьёзность. – Ты же не боишься высоты, да?
- Это твоя фантазия?
Он склоняет голову вбок, слегка по мальчишески.
- Одна из них точно.
- А что насчёт других? – спрашиваю. Я надену что угодно для него, но от осознания, что останусь самой собой, настолько легко. Я хочу провести каждую ночь, любя его так сильно, как люблю прямо сейчас.
Тысячи раз я задавалась вопросом – не светятся ли слова, что я не сказала, у меня над головой, потому что на его лице расплывается улыбка, достигая глаз, высасывая весь воздух из моих лёгких.
- Думаю, тебе стоит подождать и увидеть самой.
Бонус «С небес на землю».
Утро в номере отеля от лица Анселя.
Резко очнувшись, я чувствую слабость в теле и липкость кожи. Ещё не до конца проснувшись, пытаюсь перевернуться с живота на спину, что выглядело бы комично, наблюдай я за кем-то ещё и не кружись потолок у меня над головой.
В комнате отеля прохладно и темно. Солнце скрыто под покровом массивных, не пропускающих света, штор, отчего невозможно различить время суток за окном. Даже не осматриваясь, я убежден, что кровать, на которой лежу - одноместная, что не исключает её гигантских размеров. С ростом в сто восемьдесят восемь сантиметров, большую часть своей жизни я провел мечтая, чтобы все кровати были вдвое больше. Во время Bike and Build [некоммерческая организация, организующая велосипедные поездки в пользу строительства жилья в США], я делил жилище ещё с тремя парнями и каждую ночь спал на раскладушке, свесив ноги. А тут – только посмотрите, полностью вытянул их, и даже не чувствую изножья кровати, да и на другой стороне полно места. Я даже смог бы вытянуться во весь рост или принять позу морской звезды, занимая весь матрас, если бы захотел. Но как только появляется идея сдвинуться хотя бы на дюйм, потолок над головой теряет чёткие очертания, и появляется единственное желание - зашить или заклеить свой рот, чтобы больше ни за что, никогда, ни при каких обстоятельствах не напиваться снова.
Рядом всё ещё работает кондиционер, наполняя комнату свежим, влажным воздухом. Намёк на сигаретный дым, безошибочный шлейф парфюма. Запах большого количества спиртного. Морщусь. Вероятно, это «амбре» исходит от меня. Голова раскалывается, когда тянусь , нащупывая что-то внизу –под ногой - думаю. И вот тут понимаю, что я голый, абсолютно голый. Легкое покашливание с левой стороны подсказывает мне, что…. ещё и не один.
Удивительно, как что-то подобное отрезвляет.
Дёргаю ногой, о чем тут же жалею. Жалобно вздыхаю, сгибая колени. Плотно сжав глаза, вжимаюсь в матрас, пока мир не прекращает вращаться. Соседняя сторона кровати, очевидно, была…задействована. В беспорядке раскиданы простыни, шерстяного одеяла и в помине нет, а ещё один звук – тихое бормотание – ещё больше ставит меня в тупик.
Я выглядываю с кровати, и перед глазами возникает образ спящей, обнажённой девушки. Она свернулась калачиком, лицом ко мне, и я схожа с ума от взгляда на её потрясающего кремового оттенка кожу, ноги, и божественные холмики самой совершенной увиденной мною груди. Потягиваюсь и прижимаю руку к виску, снова накатывает тошнота. Одно резкое движение – и меня стошнит на спутанные белые простыни и девушку, которая почему-то ещё не проснулась.
Пресс, ноги и плечи чувствительны из-за напряжения, а каждый дюйм тела покалывает – преимущественно в особо «деликатных» зонах – знаю, вчера мы хорошенько потрахались. Ощущение такое, словно пробежал марафон.
Заставляю свое бренное тело нагнуться, чтобы получше разглядеть её: черные блестящие волосы и красные губы, длинная, изящная шея, усыпанная следами ,как я могу только предполагать, поставленных мною засосов. Она шевелится во сне, поднимает руку вверх и за голову, а я замираю, улавливая проблеск золотого кольца на ее пальце.
Не шевелюсь в панике. Неужто я был таким идиотом, чтобы заняться сексом с замужней женщиной? Закрываю рукой лицо, застонав от ужаса произошедшего и вздрагиваю, ощущая прикосновение холодного метала к щеке. Кровь стынет в жилах, когда замечаю золотой ободок на руке.
Ох
Ох
Не могу поверить, ведь даже с подсказкой сердцебиения забыл что произошло между мной и Мией.
***
Первым, что я заметил, был её слегка приоткрытый ротик. Полные, ярко красные губы цвета вишни, вызывающие в голове только грязные мыслишки. Прозвучит, как клише, что первой ассоциацией с ней был секс, но Боже мой, – это единственное, что пришло мне на ум, только взглянув на них. Конечно, я представлял её губы в наиболее предсказуемых и понятных мужику ситуациях – обхватывающими мой член и скользящими вдоль каждого дюйма моего тела – но ещё я хотел узнать, правда ли на вкус они, как вишня.
С другой стороны танцпола, на диване, сидели три девушки. Одна из них –высокая, с рыжими волосами, очевидно, рассказывала какую-то историю, пытаясь перекричать музыку и активно жестикулируя. Шатенка по соседству покатывалась со смеху от движений подруги, а еще одна – брюнетка с сексуальным ротиком, широко улыбалась, любуясь счастливым лицом рассказчицы, что было ,скажу я вам, чертовски заразительно.
-Je n’ai jamais vu quelque chose d’aussi beau.[фр. Я никогда не видел ничего столь прекрасного]
Я понимал, что пялился на неё и пытался отвести взгляд. Несколько раз. Финн и Оливер были заняты какими-то девчонками, танцующими на барной стойке, но я уже давно забил на них и не прислушивался. Музыка разливалась по клубу, поглощая каждую беседу, до тех пор, пока единственным способом общения не стали лапанье за бёдра, шаловливые ручки и конечно коварные и откровенные взгляды. Именно то, чем я и занимался, вновь и вновь возвращая внимание к ней. Впредь до этого момента она не замечала меня. Я молча принял заказ Оливера на ещё один напиток и пробираясь через море дрыгающихся тел, сомневался, стоит ли пересечь зал и узнать её имя. Она подняла подбородок, в то время, как толпа продолжила танцевать и её столик снова оказался на горизонте.
Зелёные глаза встретились с моими и не было , к чертям, ни единого шанса, что я сдвинусь с места или вспомню собственное имя. Я ловил на себе взгляды многих девушек вокруг, но никогда не чувствовал себя так, словно воздух между нами раскалился до предела, а кислород засел в легких. Я не моргал, не дышал, не слышал децибел бьющих басов или пьяные тосты вокруг. Все сводилось лишь к бабочкам в животе и растущей улыбки, появляющейся на моем лице.
Она не отвела взгляда, продолжив пристально смотреть на меня, когда её язычок выскользнув изо рта, облизал верную губу, и эти губки изобразили «Привет».
Я потерял голову благодаря единственному слову.
Не в состоянии отвести взгляда, ответил ей тем же, осушая бокал до дна.
- Всё хорошо, чувак? – прокричал Оливер. Кровь неслась по венам, подгоняя румянец к щёкам. Чувство, словно на старте велопробега - быстрый скачок адреналина в крови, когда ты смотришь на дорогу и не знаешь, что тебя ожидает в конце.
- Je . . . j’ai vu . ..
Он засмеялся.
– По-английски, Ансель.