Пришедшее смс-сообщение на телефон Тома вернуло с небес на землю обоих. Мужчина отстранился с извиняющейся улыбкой, инстинктивно облизывая губы после поцелуя, и хмуро взглянул на оповещение. Вальд. Собственной персоной.
— Ах ты, ублюдок…
— Кого ты так неласково? — поинтересовался Гарри, желая знать, кого мысленно выматерить за прерывание сладкого занятия.
Реддл ответил, но далеко не сразу. «Письмо» от самого Геллерта Грин-де-Вальда, он же Вальд, он же старый чёрт, он же давняя заноза в заднице Тома Марволо Реддла, выбило из колеи. Относительно недавно восстав из забвения, вернулся за старое, продолжил досаждать своей деятельностью. И начал с попытки переманить одного из широких поставщиков на свою сторону.
— Самый старый, во всех смыслах, неугомонный конкурент с вычурным именем. Портит мою кровь вот уже десять лет, — глаза мужчины наполнились контролируемым гневом.
В последний раз Вальд трахал мозги четыре месяца назад. В самый тяжёлый период жизни Тома, когда был близок час разорваться на части. Затем наступило очередное затишье. А теперь он снова вылезает. Снова не даёт жить полноценной жизнью.
— И что он за хрен такой? Чем именно насолил?
Именно сейчас мог наступить долгожданный миг. Когда завеса приоткроется и Том расскажет о своей тёмной стороне. Но и не исключено, что «хрен», портящий жизнь его мужчине, конкурент в легальной деятельности.
— Геллерт Грин-де-Вальд, — с не самым приятным выражением лица произнёс полное имя Реддл. — Я поднялся по карьерной лестнице достаточно быстро. Но чем выше взбирался, тем меньше устойчивости имел. Особенно когда речь шла об управлении бизнесом. Вальд стоял на высоких позициях, в том числе потому, что не стеснялся использовать грязные приёмы. Та химия, что он производит на легальной основе: мыло, освежители и прочее, по сути, всего лишь объедки от основного производства. А основа — это наркотики. Благодаря им Вальд не обанкротился после того, как легальная занятость едва не заглохла. Однако и я не святой. Моя деятельность плотно держится на менее законных мостах.
Тёмная сторона на то и тёмная — что-то должно быть незаконное. Что-то, что несёт за собой кровавый след. Гарри свыкся со второй жизнью Тома, научился принимать его таким, какой он есть.
— Поясню, производство наркотиков — совершенно не мой профиль. Более того, меня воротит от них, — заверил Том, понимая, как странно выглядят его попытки оправдать свою деятельность.
Не ему вести споры о законности того или иного занятия. Всё, что он хотел, так это уберечь Гарри от ложных впечатлений. Ещё одного побега он не переживёт, от одних только воспоминаний в дрожь бросало. Руки непроизвольно сжались сильнее на талии парня, и он наверняка все понял. Для своей Карамельки Том становился читаем и предсказуем во многих вещах. Маски в его присутствии спадали и больше не могли приклеиться к лицу. Чем дольше они вместе, тем сильнее оно становилось. Невыносимо.
Гарри ощутил перемену настроения, всегда улавливал с удивительной точностью, и поцеловал с нежностью, со всей своей любовью, показывая, что «он здесь». Несмотря на неприятные вещи, что снимали с себя покров неизвестности.
— Мой мальчик, — голос стих, ушёл до шепота. Том скрыл лицо в груди Гарри, который так и не сел, стоял в его объятьях. — Мой драгоценный, я люблю тебя. И не отпущу. Никогда, слышишь? Не отпущу. Ты моё сокровище. Моя жизнь.
— Я тоже люблю тебя, родной, — ответил ему парень, не в силах молчать, когда дают столько ласки. В голосе, в словах, в сильных руках, что нежно обнимали.
Том продолжил рассказ после того, как позволил себе несколько минут приятной тишины в объятьях дорогого человека:
— Что я ещё хотел добавить — никакая проверка личных документов или моя нелегальная деятельность, никоим образом не навредят твоему отцу, даже при его работе далеко не в низшей должности. Моё побочное дело — обычная контрабанда, которую я перевожу вместе со своим сырьём для производства химии и косметики, которую изготавливаю и продаю абсолютно легально.
Чем больше Том раскрывал вторую сторону жизни, тем ближе стоял вопрос: «Как же ты стал убийцей?». Чувствовал, что скоро он прозвучит. Возможно, Гарри спросит не так прямолинейно, но суть передаст точно.
— Очень часто такое бывает — куча недоброжелателей, которые не рады твоей власти и твоим деньгам. Или появляются личности, желающие навязать своё покровительство, в котором ты не нуждаешься. Подсылают к тебе людей, преданных поначалу, а потом выясняется, что они шпионили для другой стороны. А что-то нужно делать, верно? Самое действенное — закрыть рот. И делать это приходится радикально. Чтоб наверняка.
Сам подвёл. Не стал ждать, «когда же». И оно к лучшему. Том едва заметно выдохнул, а его ладони осторожно прошлись по пояснице парня. «Ласка, за которой себя же успокаивает» — так это называется.
— Тот эпизод, которому ты стал свидетелем — с Блэком…
Воспоминания об уроде, который положил начало одному из самых мерзких периодов в жизни Тома, пробуждали желание убить повторно. Но куда медленнее.
— Он долго работал в моей службе безопасности, сливая данные, а так же разлагал дисциплину среди охраны. Полагаю, из-за него тебе так легко удавалось проникать ко мне на работу. В лобовую. Про скрытные манёвры я молчу. Матёрый спецназовец бы тебе позавидовал, — усмехнулся Том, вспоминая, как Гарри, минимум дважды, пришёл к нему через безалаберно открытый пожарный выход.
Гарри был польщён, даже если любимый приукрашивал. На губах заиграла слабая улыбка, которую Том не разглядел, прижимаясь щекой к его груди. Прислушивался к его сердцебиению, Гарри готов был поспорить. В этом их привычка схожа. Он тоже любил слушать размерный стук сердца своего папочки.
— В спецназ я бы точно не пошёл, с моим-то зрением.
Так странно было… Гарри помнил казнь, которой удостоился человек, что долгое время был безымянным. Помнил животный страх за свою жизнь. Однако сейчас опасная тема оказалась проскочена до безобразия легко и почти не вызывала негативных чувств.
— Кстати, в баре я бы поработал, если надоест возиться с чертежами и махать мастерком.
— Хм, — задумчиво хмыкнув, мужчина поднял голову, упираясь подбородком в грудь парня. — Мне открывать бар?
— Не, не хочу создавать тебе проблемы. Открыть ИП, налоги, заказы поставок — тоска смертная! Да и двадцати одного года мне ещё нет — хрен кто даст работать с алкоголем. То, что я его употребляю вместе с тобой, уже нарушение закона. Меня бы наказать стоило.
— Одной проблемой больше — одной меньше, я привык в этом вариться, Карамелька.
Мужчина уловил игривое настроение своего мальчика, его намёки (а ведь они не так давно завершили темы наркотиков, контрабанды и убийств). Руки, до этого поглаживающие по пояснице и талии, забрались под футболку.
— А уж если говорить про наказание — я должен вместе с тобой попасть под раздачу.
— За растление тебе бы точно досталось.
Прижавшись к папочке теснее, Гарри снова его поцеловал. Всегда, при любых обстоятельствах, он был готов сидеть, или лежать, с Томом в обнимку и целоваться до умопомрачения. Кто бы мог подумать, что в поцелуях, порой, скрывается куда больше интима, чем в сексе. Гарри вот не знал, пока не завёл отношения.
Почти три года. Чуть меньше месяца осталось и будет ровно три года.
Осознание скорой знаменательной даты привело в чувство. Гарри с удивлением отстранился.
— Что такое?
— Слушай, скоро будет три года, как мы вместе. Я только сейчас допёр! Три года, понимаешь? — поражённые глаза уставились на мужчину. — Охренеть времечко идёт!
— Действительно, — Том с облегчением улыбнулся. Успел уже, к своему стыду, подумать о нехорошем, когда Гарри внезапно замер и отстранился. Ведь не любит же прерываться, а тут сам… — Давно ли ты учился в старшей школе? Давно ли была наша первая встреча в том лифте?
— Ох, не напоминай. Ты так вскружил мне голову, что я с катушек слетел. Если бы вдруг лифт застрял, не знаю, что бы мы с тобой сделали, — засмеялся парень, краснея от воспоминаний.