Парень поднял руку, что ощущалась неподъемным мешком с цементом, давая понять — он слышит, но ответит позже. Речь с трудом клеилась. Казалось, способность говорить осталась лишь в голове, и то в повреждённом виде, а рот — бесполезный аксессуар, как не подключённые аудио-колонки к компьютеру.
Усилием воли перезапустив разум и заставив его работать усерднее, Поттер с трудом, но смог подать голос:
— Их было двое… В придурочных масках… А мой байк… снова в ремонт…
— Тебя надо в ремонт, — огрызнулся Том на фоне усиливающегося волнения за здоровье своей Ка… нет, горя лукового! И поднял его осторожно на руки, переживая, как бы не сделал хуже из-за вынужденного перемещения. — Запру тебя дома, чтобы носа своего не высовывал. Ходячая катастрофа. Из-за твоего прихода я точно заработал пару седых волос.
— Типа лучше, чтобы я не пришёл? Странно, — на лице проявилось что-то похожее на усмешку. — Или тебе больше понравилось бы прийти ко мне в больницу?
Из горла вырвался скрипучий смех, на грани истерики, и прекратился, когда они оказались в гостиной, с предупреждением от дорогого папочки.
— Всё, замолчи.
Том уложил больного на диван, — благо широкий и мягкий, сам Гарри выбирал, когда надоело валяться на кожаном, что был до этого, — и принялся осторожно снимать вещи. Из головы в какой-то момент вылетели все мысли. Он помогал беспомощному мальчишке снять потрепанную одежду, рассматривая за ней страшные гематомы, и мозг отключался.
Кто такое мог сотворить с Гарри?
Насколько серьёзны его раны?
Могла ли быть ситуация хуже?
Был ли он на грани смерти?
Всё. Абсолютно. Вылетело. Из. Башки.
И собственное тело Том перестал ощущать, словно с мыслями улетел и его дух. Нельзя сказать, что это защитная реакция разума на стресс. Или же наоборот — последствие удара по нему. Нельзя описать его состояние каким-либо одним диагнозом. Это бешеный, опустошивший коктейль чувств.
Но контроль вернулся, с почти болезненным ощущением сжатия в груди. Как при пробуждении после дрёмы перед очередным звонком будильника. Гарри вскрикнул от боли, когда потребовалось снять с него футболку. Менять положение из горизонтального в вертикальное, и наоборот, оказалось очень болезненно.
— Потерпи, — смягчил голос Том и стал ещё осторожнее.
Медленно, почти безболезненно, им удалось снять кожанку. За ней пуловер, который пришёл в негодность и поэтому для удобства был порезан в районе груди.
Картина маслом.
Без одежды Гарри выглядел ещё ужаснее. Увиденное приводило в бешенство. Ссадин немного, но почти чернильные пятна гематом разлились по всему телу и установить причину их возникновения почти невозможно. Виноват байк или же рукотворный беспредел — загадка. Не исключены, конечно, и оба варианта. В конце концов, с Гарри никогда не бывало по простому. Уж Том это знал без малейших осечек.
С трудом выдохнув, Поттер выдал:
— Надо помыться.
И его голос, как мощнейшая доза успокоительного, привёл в чувство. Пелена ярости спала с глаз Тома. Он молча поднял мальчишку на руки, унося в ванную, где не так давно сам принимал расслабляющую ванну. А Гарри в это время…
«Твою мать!»
— Не кипятись… Просто так вышло, — попытался успокоить Гарри, ощущая всем телом напряжение своего мужчины. Он совсем не хотел волновать. Но сейчас ничего уж не поделать. — Извини…
— Да. Ты не хотел, — криво усмехнулся Реддл, задавливая в себе язвительный и очень болезненный комментарий на тему «не хотел». Гарри не в том состоянии, чтобы переживать обиду и лишаться с его стороны поддержки. Так сложились обстоятельства. И для полной картины Тому нужны подробности. Но прежде…
— Обопрись на меня.
Он усадил парня на бортик и выставил себя в качестве подстраховки и удобства для измученного тела. Гарри сможет сохранить баланс, если попросить, но надолго ли?
Мобильный телефон, кинутый в карман халата, был очень кстати. Пока Реддл будет смывать грязь со своей больной Карамельки, до них успеет добраться лечащий врач Тома. В силу непростой работы, подпольный доктор — едва ли не самый важный элемент в его жизни. С теми же пулевыми ранениями не заглянешь в госпиталь. Пойдут вопросы, приплетут полицию.
— Слушаю, — коротко и чётко ответил Северус, сняв трубку через полтора гудка, несмотря на поздний вечер.
— Ты нужен сейчас, — Том опустил объяснения, передавая лишь главную суть. — В моём доме. И как можно скорее.
— Понял, — ответил мужчина, в такт шуршанию постели, и первый положил трубку.
— Кому ты звонил? Своему шпиону? — поинтересовался Гарри, с трудом улыбаясь из-за болезненных ощущений.
— Доктору, — пояснил Том, осторожно придерживая парня, и не смог удержаться. Несмотря на грязь, перемешанной с кровью, он прижался губами ко лбу в долгом поцелуе, прикрывая глаза.
— Такой кайф, когда ты меня целуешь… — прохрипел Гарри, так же закрыв глаза. С его касанием боль будто уходила. Или же слабо сфокусированное сознание так быстро переключалось на приятное.
— Ты напугал меня, балбес мелкий, — голос под конец дрогнул и Том мысленно чертыхнулся, чувствуя, помимо всего прочего, как глаза начинает щипать. Словно он… — «Нет, это невозможно».
— Ну прости! Я правда не хотел. В голову не пришло, что они такие отбитые…
— Давай, сначала наберём тебе ванну и погрузим в воду, а потом расскажешь всё в деталях.
— Да, давай. Только с прохладной водой. От горячего пульсирует всё, — согласился Гарри, внеся свои коррективы. Он смотрел на мужчину с обожанием в глазах, абстрагировавшись, насколько это возможно, от боли. Совместный душ случался не раз, но то, как Том за ним ухаживал сейчас — никогда. И это безумно трогало.
— Ты самый лучший…
Настраивая в этот момент слабую струю прохладной воды, Том взглянул на своё ходячее несчастье и поступил по-детски, полив душевой лейкой ему на лицо. Быстро и неожиданно.
— Хулиган, — отозвался Гарри, пофыркивая от смеха, и сам подставил лицо водичке. Он желал как можно скорее избавиться от грязи, крови, строительной пыли и пятен солярки. — Ох, кайф… Держи так…
— Просто водой не получится.
Том подался ещё ближе, не боясь намочить халат, и прихватил с полочки душистое персиковое мыло. Оно идеально сочеталось с витавшим в воздухе тонким ароматом лаванды.
— Будет щипать, но ты терпи. По другому твою мордашку не отмыть.
Взгляд мужчины невольно падал на разбитые губы и тихо вспыхнувшая злость переплелась с жалостью. Он ведь теперь даже поцеловать своего мальчика не сможет, не причинив боль. Что уж там, Гарри причиняет себе боль при простом разговоре.
— Угу. Знаю. Это не первое моё дтп. Тогда меня тоже долго отмывали. Дезинфектор вонял бомбически…
— Ты про происшествие, после которого стал опасаться машин?
— Да. Мне было восемь. Мы с бабушкой ехали по магазинам, и в нас въехал какой-то кретин. Она погибла. А меня как паззл собирали. Паззлы, кстати, тоже не люблю, — поморщился парень от неприятных эмоций и тут же переключился на другое. — Мыло вкусно пахнет.
— И ты будешь вкусно пахнуть.
Том решил не зацикливаться на болезненном, слишком тошно представлять куда более страшные последствия, и с удовольствием переключился на другую тему. Легкими массажными движениями, он очищал лицо и создавал легкий ветерок, когда Гарри сильно морщился. Как маленькому ребёнку мама дует на ранку, когда её обрабатывает.
— Персик мой больной.
Парень улыбнулся сквозь боль. Сердце у него щемило от проявленной нежности. Том был таким… таким…
— Поцелуй меня, пожалуйста. Я так хочу от тебя поцелуй…
— Я не могу, — с сожалением Том опустил взгляд на губы, когда смыл всю грязь с мордашки парня. Видок стал лучше, но губы… они выглядели ужасно. И обычной водой им не помочь. Как и поцелуем. У них нет волшебного свойства. — Твои губы — это атомная война. И поцелуем мы только усугубим положение.
— Легонько, — кошачьи глаза просительно уставились на мужчину. — Легонечко… пожалуйста, папочка…