— Так чего же ты ждёшь? — вновь понизил голос Реддл и почувствовал, как на мгновение напрягся в его руках малыш и возбуждённо выдохнул, а по коже наверняка поползли мурашки. — Целуй, конфетка. Я весь твой.
Словно только и ждал разрешение. Гарри змейкой развернулся в руках возлюбленного, нарочно поёрзал на его коленях, устраиваясь с большим удобством, и жадно припал к сладким губам, имеющим вкус и запах любимого шоколада.
========== Развязаны руки часть 3 ==========
В чём Гарри преуспел, так это в поцелуях. Том помнил, каким неумелым он показал себя в первый раз, в какой прострации находился, потеряв связь с реальностью. Теперь всё иначе. Реддл показал, какими могут быть поцелуи. Как, на самом деле, долго можно ими наслаждаться и не переходить грань. Он мог гордиться собой как учителем. Под его руководством парень наливался опытом, понемногу раскрывался и привыкал получать долгосрочное удовольствие.
Они сталкивались языками и ласкали их, поочередно задерживали верхнюю или нижнюю губу партнёра своими, при желании наращивали темп и делали свои поцелуи более интенсивными, или же наоборот — уходили на спад, лаская медленнее и осторожнее, доходя до коротких, лёгких чмоков.
Когда Гарри внёс разнообразие в виде укусов, Том не оставил его игривость без внимания — в отместку начал обсасывать и задерживать его язычок в своём рту. Всё ещё чувствительный и сладкий, не хуже недавно съеденного десерта, мальчик стонал от его действий и не мог спокойно сидеть на месте, покачивая бёдрами и ёрзая.
— Может, разденешь меня? Чтобы не мешалось, — попросил он шёпотом, первый отстранившись, — я… хочу чувствовать тебя без одежды.
Чмокнув быстро сложенные трубочкой губы, Том ласково улыбнулся и схватился за края кофты.
— Поднимай руки.
— Сдаюсь, — хихикнул Гарри, послушно выполняя просьбу. Но они не рассчитали, что ворот окажется узковат. Очки слетели с лица и чудом не свалились на пол. — Упс…
Без очков перед Томом открывался совсем другой малыш. Очаровательно беззащитный. Лохматые волосы, открытые плечи, шея, в которые он с удовольствием бы впился губами, а может и зубами… На такого активировалась тёмная сторона — внутренние демоны, которых мужчина держал под замками, за металлическими дверями.
Приглаживая волосы, всегда мягкие, немного кудрявые, Реддл открыл довольное личико и снова поцеловал, мягко проталкивая в податливый ротик язык. И малыш поплыл, не в силах долго терпеть. Сбившееся дыхание, негромкие постанывания, мужчина выпивал их без остатка, словно нежнейший коктейль через трубочку. Именинник безотчётно растворялся в его руках, давая зелёный свет на переход к более активным действиям.
— Сядь ко мне спиной и откинься на грудь. Как мы сидели недавно.
По лицу было видно — Гарри не понимает, почему именно такую позу хочет Том, но говорить ничего не стал и послушно устроился на его коленях. Как сидел пару минут назад.
Послушание — отдельное удовольствие для человека, держащего всё под контролем и не терпящего оспаривания. А за послушание Гарри шла награда. Том медленно провёл ладонями по его рукам, от предплечий до кистей, наблюдая и чувствуя, как кожа покрывается мурашками, как дыхание сбивается. Обычное прикосновение не могло быть настолько чувственным… а оно было. Том улыбался, прижимаясь губами к голове мальчика, и продолжал свой путь: пальцы двигались по его рукам вперёд, прошли между пальцев и сжали, заставляя обхватить в ответ его пальцы. Соединенные в замок руки мужчина прижал к вздымающейся груди именинника.
— Ты волнуешься, — голос Тома был тихим, но прекрасно слышимым, а горячее дыхание именинник ощущал у основания шеи, которое медленно двигалось наверх, — дрожишь. И твоё сердце так быстро стучит в груди.
— У меня с тобой всегда так, — шёпотом признался Гарри, отдавая на хранение свою маленькую тайну.
Как же просто он отдавался в чужую власть… покорно отзываясь на каждое движение.
— Расслабься, — продолжил будоражить горячим дыханием и поцеловал замершего мальчика в щёку, невольно сжавшего их соединённые в замок руки сильнее. От усиленных ощущений, — и получай удовольствие. Нам абсолютно некуда спешить. Я успею изучить каждый уголок твоего прекрасного тела.
— А я… твоё?
— И ты моё изучишь, — пообещал Том, целуя под ушком и нарочно задерживая губы. Он ощущал дрожь, как кожа становилась горячее, а запах… фруктовый, витающий с оттенком шоколада. Его вкусная конфетка.
Руки, что они вместе прижимали к груди Гарри, Том повёл ниже… к ширинке.
— Давай, обхвати себя, детка. А потом положи мои руки сверху. Мы оба почувствуем твоё возбуждение.
Доводить именинника до грани смущения скоро станет фетишем Тома Реддла. А полное повиновение окончательно сломает замки, выпуская на волю тёмное начало. К счастью, Том ещё мог держать себя в руках и проводить некое обучение для малыша. Изучал его тело, начиная с невинных ласк. Но и Гарри себя открывал с иной стороны. Прислушивался к новым для себя ощущениям, какие самостоятельно бы не отловил. Ласкать самого себя — совсем не то. Когда тело ласкают чужие руки, которым отдаёшься и доверяешь полностью — плывёшь от самых невинных действий. Гарри выгибался в его объятиях, почти не осознавая, лишь желая большего, и вдруг сильно сжал кисти рук, а ножки свои раздвинул шире. Том мог прощупать очертание члена и с удовольствием его сжал. От своих действий напряглась и его собственная плоть.
— Снимем штанишки?
— Д-да… сними их с меня…
Прижимаясь щекой к щеке именинника, Том спустил штаны до колен, как только тот приподнялся, и ему открылся вид на голубые трусишки, весьма симпатичные, но выглядели в глазах Реддла так… по-детски. Погладив по внутренней стороне бедра, он снова ощутил сладкую дрожь. От удовольствия у Гарри пальчики на ногах поджимались. В милых, белых носочках…
Ещё несколько замков пало. Том сильнее втянул воздух носом, прикрывая глаза. Словно голодный зверь в клетке, почуявший запах еды. Так не терпелось попробовать именинника на вкус…
— Опиши свои ощущения, Гарри, — попросил мужчина, сам не понимая, почему стало так важно услышать, что же его малыш испытывает в данный момент — пока он дразнит поцелуями шею и правое плечо, пока руки гладят внутреннюю сторону бедра и член сквозь ткань трусов, пальцами каждый раз всё сильнее подцепляя и оттягивая их.
— Всё св-водит внутри… мне щекотно… ш-шея горит… — сбивчиво бормотал Гарри, с трудом собираясь со словами, — приятно так… и странно, что у тебя рука так бл-лизко к… ко мне…
— Мне отодвинуть больше? — искушающе зашептал, касаясь губами ушка. — Обхватить твой член рукой? Давай, детка, скажи мне. Любое твоё желание.
— Сними уже… и… д-а-а-а… — на одной ноте проскулил Гарри.
Со стороны Тома, заставлять его говорить, не говоря уж о том, чтобы выражать свои весьма откровенные желания — издевательство чистой воды. Но он не испытывал сожалений. Ему нравился процесс. Ему и его демонам, которые нашёптывали те желания, которые, казалось, изначально не должны были быть.
Том приспустил трусишки, — в чём ему снова помог Гарри, приподнявшись, — и открылся просто потрясающий вид. Дыхание перехватывало. А напряжение в паху только возросло.
— Чёрт возьми. Ты такой аккуратный и гладенький, детка, — выдохнул Реддл, прикрывая глаза. Но картина уже отпечаталась. Гладкий пах, небольшой изгиб, красивый светлый оттенок, стекающий с головки предэякулят…
— Я готовился, Том. Чтобы тебе было… м-м, вкусно. Не люблю шерсть… пару дней выбривался! — сбивчиво шептал Гарри с мордашкой крайне довольной собой. — И я… так рад, что тебе нравится. Не зря у отца пену стащил…
— Боже, — несдержанно простонал Реддл, убирая руки, — скидывай до конца с себя одежду, ложись на спину и раздвигай ноги. Сейчас узнаем, каков ты на вкус.
От этих слов, откровенного приказа, которому нельзя не подчиниться, Гарри вспыхнул новым румянцем. И вновь, как послушный мальчик, выполнил требуемое. Из одежды на нём остались только носочки — остальное упало к ногам.