Больше она его не видела. Негде им было встречаться: работали и жили они в разных местах, и центральным городским сортиром Таня никогда не пользовалась. Редкие сведения о брате она получала в виде отчетов от охранников и в виде жалоб от матери.
Впрочем, мать Таня тоже не слишком-то жаловала. Высказала ей все, что на душе накопилось, рассказала, на кого она теперь может рассчитывать, в смысле, только на саму себя да на государство, не слишком щедрое к пенсионерам. На ахи-охи относительно Сереги сказала тоном, не терпящим возражений:
— Ты бы мне лучше спасибо сказала. Я, между прочим, исправляю твои ошибки. У тебя он пил беспробудно, а под моим строгим контролем от водки точно не помрет. И хватит об этом. Вообще-то я к нему слишком добра, по идее, он теперь должен был бы париться на нарах, где ему самое и место…
Мать периодически звонила, жаловалась на тяжкую пенсионерскую долю, просила помочь деньгами. На что Татьяна всегда отвечала одно и то же:
— Не хватает пенсии? В чем проблема — иди работай. Можешь сигаретами торговать, можешь газетами. Можешь даже в няньки пойти, хотя лично я бы тебе детей не доверила.
***
Сегодня Таня одевалась особенно тщательно. Демонстрация благополучия была сегодня абсолютно излишней, но в тоже время она должна выглядеть великолепно. Выбор пал на скромный с виду брючный костюм, серый в элегантную черную полоску, совершенно очаровательно подчеркивающий ее узкие бедра и изящную талию. К костюму прилагалась светло-серая, почти белая строгая блузка. Длинные волосы ныне сменила короткая стильная стрижка, придающая Тане вид двадцатилетней девчонки. Тряхнув ею перед зеркалом и весело крутнувшись на невысоких каблуках, Таня осталась очень довольна собою.
Уже несколько раз ей довелось столкнуться с Карповым. Почти все эти встречи были случайны, так сказать, вызваны рабочими моментами. Сегодняшняя же встреча была запланирована Таней специально.
На станции техобслуживания Таня подошла к нему и отвела в курилку. Конечно, она могла бы привести Лешку в кабинет управляющего, где они, закрывшись от всех, могли делать, что им вздумается. Но именно этого Таня и не хотела. Не хотела, чтобы о Лешке стали ходить слухи, будто он в особых дружбах с хозяйкой, что между ними шуры-муры или еще какие-нибудь пакости. Не за собственную репутацию боялась — ей теперь вроде бы и не перед кем отчитываться. Заботилась о Лешке, берегла его семью. В курилке же они вроде как на виду, но ни один работяга не посмеет туда зайти при хозяйке.
— Спасибо, Леша. Ты мне очень помог. Без тебя я бы это дело не провернула…
— Не за что… Как у тебя дела, никто ни о чем не догадывается — прислуга там, или охранники?
Таня улыбнулась невесело:
— Может, и догадываются, я не знаю… Видишь ли, легко заметать следы, имея в активе такое состояние. Каждый трусится за свою шкуру, боится потерять рабочее место. Нынче и так, я слышала, работу нелегко найти, а кто ж захочет сознательно менять большую зарплату на гораздо меньшую? Так что, думаю, с этой стороны мне ничего не угрожает. Ходят все по струночке, как воды в рот набрали. Взглянуть на меня и то боятся. Кто же будет кусать руку, кормящую хорошим куском мяса? Да еще и кровавого, плохо прожаренного?
— Может, еще что надо?
— Нет, Лёш, спасибо, с остальным я сама справлюсь.
— Как ты жить-то будешь?
— Бог даст — не пропаду. Ты за меня не переживай, — невесело усмехнулась Татьяна.
— Угу, как же мне за тебя не переживать? Поди, не чужой человек…
— За "нечужого" спасибо, — уже веселее отозвалась Таня. — Нет, правда, Леш, не переживай, у меня все будет нормально!
— И все-таки… Может, нам еще рано прощаться?
— А мы и не прощаемся, Леш. Куда мы друг от друга денемся?
Патыч вскинул голову вопросительно. Таня засмеялась:
— Нет, Лешик, ты подумал совсем не о том! Ты и правда самый замечательный парень на свете, это я, дура беспросветная…
— Тебе стоит только сказать, и я всегда буду рядом с тобой. Навсегда…
— Нет, — перебила Таня. — Нет, Леш, не надо об этом. Ты — лучшее, что было в моей жизни. И только я виновата, что ты ушел из нее. Я не жалею о том, что было между нами, и я очень люблю тебя, до сих пор люблю. И, пожалуй, буду любить тебя всегда. Но столько всего произошло, все теперь по-другому. А главное — я не хочу лишать твою Татьяну отца. У нее самый замечательный отец на всем белом свете! Может, всем Татьянам везет с отцами? У меня ведь тоже был замечательный, и я знаю, как это страшно, когда отец уходит. Не так важно, уходит он из семьи, или из жизни. Главная беда — что он уходит от тебя… Поэтому я не позволю ни тебе, ни себе разрушить счастье твоей дочери. У меня нет детей, и кто знает, будут ли… Я хочу, чтобы твоя дочь была счастлива. Сделай это для меня, ладно?
Карпов понуро кивнул. Тане не понравилось:
— Нет, Леша, не так! Ты сделай ее по-настоящему счастливой. Обещаешь?
Алексей кивнул более оптимистично. Таня засмеялась тихонько:
— А еще, Лешик, я хочу, чтобы ты знал, чтобы помнил каждую минутку своей жизни — ты самый замечательный человек в мире! И я жалею, что поняла это слишком поздно…
Карпов перебил:
— Это ты сделала из меня человека. Кем бы я был без тебя, кем бы я стал? Это благодаря тебе я стал тем, кто я есть. Так что ты меня не захваливай, я — продукт твоего воспитания. До сих пор стыдно вспоминать, как я тебя тогда отхлестал по щекам…
— Ладно, Леш, хватит уже вспоминать… Тебе это пошло только на пользу. Значит, не зря это было. Ну вот и все, Алексей Пантелеич! Иди работай! Интересы у нас теперь общие, ты работаешь на свой карман, и про мой не забываешь. Я буду заглядывать к тебе, если не возражаешь?
— Конечно, Тань, о чем ты говоришь?
— О нас… Ты так и не понял, что я всегда говорю о нас…
Выходя из курилки, Таня столкнулась с симпатичным мужчиной. Она его явно не знала, но лицо его было как будто знакомо, при взгляде на него что-то словно пронеслось в памяти.
— Ой, девушка, вы так похожи на одну девушку!
— Весьма оригинальное замечание. Хорошо, хоть на одну, а не на тысячу…
— Нет, правда, — незнакомец улыбнулся подкупающе обаятельной улыбкой и Тане показалось, что она уже видела и эту улыбку, и это лицо. Бесконечно давно, но точно видела. Вот только где?
А незнакомец продолжал:
— Я ту девушку искал много лет. Я не знаю ее имени, помню только лицо. И вы на нее просто поразительно похожи. Но она должна быть постарше вас, ей должно быть сейчас в районе тридцати, возможно, чуть меньше…
Танино сердечко дрогнуло: а ей ведь и есть в районе тридцати! Как раз чуть-чуть меньше. А вдруг он ищет именно ее?
— Однако странные у вас знакомые, — засмеялась она. — Как же случилось, что Вы даже ее имени не знаете? И, кстати, что Вы здесь делаете?
— Машину привез на профилактику, — с обезоруживающей улыбкой ответил незнакомец и кивнул в сторону синего "Ниссан-Патрола". — А вы здесь новенькая? Я сюда много лет приезжаю, то с одной машиной, теперь вот с этой. Здесь хорошее обслуживание. А вас раньше не видел…
Таня кивнула: да, мол, ничего странного, я здесь почти что новенькая, и вернула разговор в прежнее, более интересующее ее русло:
— Так почему же вы не знаете ее имени?
— Да вот, понимаете, какая штука приключилась… Как в плохом романе — встретил девушку на улице и влюбился с первого взгляда. Вернее, не совсем с первого — мне кажется, что я видел ее во сне много раз. А встретил в тот момент, когда опаздывал на поезд. Я садился в автобус, а она выходила из него. Так что даже познакомиться не успел. Крикнул только сквозь закрытую дверь, что буду ждать ее, а сам не смог приехать. Она, скорее всего, и не приходила, а я простить себе не могу… Глупо так все получилось, с пацанами подрались, ногу мне и поломали в трех местах. Несколько месяцев на вытяжке лежал, потом реабилитация… Когда из больницы вышел, сразу на ту остановку поехал, где ее встретил…
— А она там никогда и не жила. Она оказалась там совершенно случайно — ехала в гости к чужой бабушке. А жила буквально в двух кварталах оттуда, но пользовалась другой остановкой. Вот ведь какая штука…