— …Мужчин? — подсказал он, играя бровями, и она рассмеялась.
— Ну, ты меня понял. — Шарлотта ухмыльнулась, потягивая воду. — На самом деле мне нравится их отношение к семейной жизни. Большие семьи, состоящие из нескольких поколений, регулярно собираются вместе, чтобы готовить и обедать, смеяться и пить вино на солнце. Когда я приезжаю в Италию и прохожу мимо ресторанов, я вижу именно это. — Она вздохнула.
— В твой семье такого нет? — рискнул спросить он, и, хотя Шарлотта никогда ни с кем не делилась подробностями своей личной жизни — она усвоила урок на горьком опыте в старших классах школы, когда ее предали, — поняла, что сейчас хочет откровенничать. В конце концов, он понятия не имеет, кто она такая, и вскоре она вернется в свой отель и опять станет принцессой Шарлоттой.
— Мы не близки, — медленно сказала она, тщательно подбирая слова. — Мои мать и отец были уже немолодыми, когда я родилась. Мой брат тогда был подростком.
— Незапланированная беременность? — спросил он.
— Нет. — Шарлотта покачала головой. — Меня планировали, но это ничего не меняет.
— Я думаю, запланированный ребенок гораздо ценнее.
Она тряхнула головой.
— Многие дети зачаты без планирования, но они желанны и любимы. А еще есть такие дети, как я, задуманные, чтобы заполнить пробел в чьей-то жизни или в качестве подстраховки. В таких случаях речь идет не о ребенке, а о его роли в семье.
— И какова твоя роль?
— Подстраховка, — сказала она с гримасой.
— Против чего?
— Мой брат заболел, когда ему было одиннадцать.
— Серьезная болезнь?
— Все думали, что он умрет.
Шарлотта опустила голову, не вдаваясь в подробности. Брат был единственным наследником престола. Если бы он умер, в стране начался бы конституционный кризис.
— Мне кажется, проходя через что-то подобное, твои родители были очень близки к тебе.
— Мне были нужны не просто родители, — помолчав, ответила она. — Я хотела бабушек и дедушек, кузенов, шума и веселья.
— Но ты была одинока.
Шарлотта широко распахнула глаза, удивляясь его интуиции.
— Да.
— Я тебя понимаю.
— Ты мечтал о большой семье?
— Я не привык мечтать, — сказал он с легкой улыбкой. — Мне хотелось бы кое-что изменить, улучшить, но…
— Например, что? — прервала она, очарованная им.
Он допил виски и поставил бокал на стойку.
— Моя мать очень много работала. Она хотела, чтобы у меня было все лучшее в жизни. Мне часто хотелось облегчить ей жизнь. Она умерла прежде, чем я сумел ей помочь.
Шарлотта грустно покачала головой:
— Я уверена, просто зная, как ты ценишь ее, она была счастлива.
Их взгляды встретились, и она резко встала, подавленная силой своего желания к нему.
— Мне пора идти.
Он вгляделся в ее лицо и кивнул:
— Я провожу тебя.
— Не нужно…
— Я все равно уже ухожу. — Он положил руку ей на поясницу, и желание Шарлотты усилилось.
Посмотрев на своего собеседника, она отвела взгляд и покраснела.
Воздух вокруг них пульсировал от напряжения. Рука Рокко на пояснице Шарлотты подрагивала от желания. Ему не терпелось коснуться ее ягодиц и спины между лопатками. Он хотел вдохнуть ее запах, попробовать ее на вкус, услышать ее мягкий и хриплый голос, когда она позовет его по имени. Кстати, они даже не назвали друг другу свои имена. Правда в том, что их быстрое общение взбудоражило ту часть души Рокко, которую он обычно очень старательно контролировал.
Когда они вышли из бара, нахлынул поток холодного воздуха, и она вздрогнула, несмотря на теплое шерстяное пальто.
— Я поймаю тебе такси, — предложил он, хотя это было последнее, чего он хотел.
Она кивнула, и он почувствовал разочарование. Рокко посмотрел на бордюр, но, прежде чем он успел сделать шаг к нему, она уставилась в небо.
— Наверное, пойдет снег.
— Так обещали синоптики. — Он не двигался.
Она огляделась, и он увидел ее нежелание. Он приободрился.
— Мой дом за углом, — произнес Рокко, и у него сжалось в груди. — Хочешь посмотреть, как я живу? — Он стал ждать, недоумевая, почему так нервничает.
— Я… — У нее пересохло во рту. Она разрывалась между тем, чего действительно хотела, и тем, что должна сделать. Но, вернувшись в отель, к службе безопасности, она окажется в трех коротких шагах от брака. И внезапно эта мысль стала анафемой для принцессы Шарлотты. — Посмотреть? — переспросила она, оглядывая улицу.
— Там лучшее место в городе.
Почему бы ей не сделать что-нибудь по-настоящему веселое, чудесное и спонтанное? Человек живет один раз, однако Шарлотта еще не жила вообще, и в свои двадцать четыре года могла все изменить прямо здесь и сейчас.