Кухарка помнила, с чьим появлением благоденствие вернулось в особняк Дэшвудов. Кроме того, Френсис Дэшвуд считался главой семьи и имел право на маленькие радости живота.
Бекки, которая успела переодеться после их маленького приема, чувствовала себя неуютно в такой обстановке в своем простом лиловом платье. Караулить Ферриса она выскочила в последний момент, а умение подобрать наряд сообразно случаю не относилось к числу ее добродетелей… Надо ли говорить, что, в отличие от нее, император мало обращал внимания на ее одежду?
— Вы не находите, что Валери ведет себя странно? — спросила Бекки, стеснявшаяся и того, что сама настояла на откровенном разговоре. — Она призналась, что не совсем здорова… И она явно выказывает предпочтение вашему другу…
Феррис помедлил, припоминая, какую именно часть правды Вэл собиралась открыть сестрам.
— Ваша сестра относится к чрезвычайно редкой породе. Она дарующая. А Михаэль — о, он у нас тоже существо редкого сорта. Прохиндей, да такой, что за весьма длинную жизнь я не встречал никого похожего. Если коротко, то он точно способен оценить, что Вэл — сокровище, каких нет. Между прочим, перспективный союз, если оба решат довериться друг другу. Валери способна его обезоружить.
Ребекка снова пожалела, что затронула эту тему. Феррис уже не первый раз отзывался о сестре с восхищением.
— Видимо, мои заслуги ограничиваются тем, что я очень натурально смущалась и втрескалась в вас по уши…
Феррис чертыхнулся про себя и включил ненавязчивое оркестровое сопровождение.
— Бекки, ты боец. Прирожденный воин. Как я или как Михаэль. Мне не приходило в голову давать оценку самой твоей сущности. Мы все разные, представляем противоположные миры, но при этом не отступаем, если отстаиваем то, что считаем важным.
Более странного свидания он не мог припомнить. Девушка смотрела на него встревоженно и словно чего-то ждала.
— Смотри, когда вы жили впроголодь, вы же все пытались что-то делать. Дафна и Рози очаровывали, а ты…
Бекки не стала его разубеждать. Рози за один месяц удачно проданной акварелью легко перебивала ее доход за полгода. Можно, конечно, расхваливать сестер до бесконечности, а потом в лоб спросить, что он здесь забыл рядом с неумехой и неудачницей.
— Я писала статьи, — призналась она. — У нас не принято, чтобы девушки вели себя откровенно и говорили, что думают. Мой репортаж со званного ужина в столице для мелкопоместных дворян критики признали «злым и хлестким». Его даже перепечатали в другом издании. Хотя я лишь рассказывала, как матери и тетушки пытаются пристроить дочурок — доплачивают за рассадку или дают взятки распорядителю, чтобы их познакомили с семьей потенциального жениха. А уважаемые господа средних лет приходят ровно за тем, чтобы набить пузо и потом не ужинать дома. Ну, или подобрать любовницу по карману.
Как-то романтика пока не клеится, вздохнула про себя Бекки. Однако Ферриса ее описание почему-то взволновало.
— То есть ты много пишешь? — спросил он, чуть охрипнув.
— Нет, просто я стараюсь работать каждый день. Час-два. Больше и не получается. Иногда приходится вымарывать целые страницы, сокращать, потому что не влезаю в объем, — ее голос стал задумчивым. — Наверное, теперь у меня не будет прямо-таки потребности в этом заработке. Однако до последнего времени не планировала от него отказываться.
Ребекка не знала, как реагировать на его предложение покинуть Аламенью, и изъяснялась в нейтральном ключе. Но Ферриса поразило не это. В одном из видений, связанных с подарком Михаэля, незнакомка не просто стояла на берегу, а разбрасывала над морем листы бумаги.
— Ты когда-нибудь ездила на морское побережье?
Сначала спросил — и только потом сообразил, насколько это неучтиво, задавать вопрос, не связанный напрямую с предметом беседы.— Там тоже много... впечатлений. И, наверное, подходящих для описания объектов.
Бекки с удивлением взглянула на него. Не похож на вежливо-равнодушного. Скорее, слишком сосредоточен.
— Почему ты вдруг об этом заговорил? Мы с сестрами три раза посещали горячие источники на побережье. В последний раз я получила в редакции задание рассказать о курорте — о кафе, галереях, променаде, губернаторских обедах.
Феррис незаметно для себя взял ее руки в свои и сейчас поглаживал длинные тонкие пальчики. Бекки опустила глаза на надкусанный кекс на своей тарелке и совершенно не к месту представила, как демон мог бы кормить ее с вилки. Что за чепуха…