- Она - хорошая. Я имею в виду, конечно же, она невероятна. - Останавливается, и смеется. - Я знаю, что ты так думаешь. Ты будешь думать также, даже спустя тринадцать лет нашего брака.
Мой желудок делает приятный кульбит, но он опускается неприятно, когда Ансель говорит:
- Нет, я еще не говорил с ней об этом. - Еще пауза, и затем еще тише. - Конечно, с Перри еще не все кончено. Не хочу, чтобы хоть что-то из этого беспорядка угрожало Миа. - Я замираю, наклоняясь ближе, чтобы лучше слышать. Почему он не сказал Оливеру о том, что Перри долбился в дверь прошлой ночью?
Слышу нотки разочарования в голосе, когда он произносит:
- Буду. Буду, Оливер, только заткнись на хрен. - Но затем, он смеется, развеивая напряжение от разговора, который я подслушала. Моргаю, полностью запутавшись. Что случилось с Перри? Что за неизвестный беспорядок от него, оставшееся без ответа вопросы, почему он не в Штатах, и как такое, возможно, что он может угрожать мне?
Качая головой, пытаюсь очистить ее от мыслей, осознаю, что мне нужно либо выйти туда и показать то, что я слышала его, или же уйти. А может и оба варианта. У нас уже достаточно тайн... по крайней мере, у него. Открываю дверь, выходя в гостиную и ложу руку на его плечо. Он слегка вздрагивает при контакте, разворачивается ко мне, и поднимает мою руку, целуя ее.
- Я слышу тебя, - говорю я ему, морщусь из-за раскаяния, как будто это моя вина. - Поэтому схожу в магазинчик на углу и куплю что-нибудь для ужина.
Он кивает, в глазах благодарность за уединенность, а затем указывает на его кошелек, на столе. Игнорирую это, и проскальзываю в дверь, понимая, что снова могу дышать, как только двери крошечного лифта закрываются.
Глава Четырнадцатая
Ансель работает, делая все возможное, чтобы выкроить время для меня, пока я притворяюсь, будто провожу с ним время. Эта новинка, открывшаяся для меня совсем недавно, называется "свободное время" и совсем скоро она останется в прошлом. Отрицание - мой друг.
Независимо от того, что беспокоило его, кажется, это разрешилось; Теперь он более счастливый, менее беспокойный, а наша сексуальная жизнь стала определенно ярче и менее неловкой. Отныне ни Перри, ни его последний ночной визит более не упоминаются.
Как-то одним утром, Ансель просыпается до восхода солнца, и начинает греметь на кухне. Вместо того, чтобы поцеловать меня на прощание перед уходом на работу, он выдергивает меня из постели, вручает в одну руку яблоко, а в другую чашечку эспрессо, при этом сообщая, что у нас есть целый день, который мы можем провести вдвоем. Все время воскресения - только наше. Острые ощущения подогревают мою кровь и пробуждают меня даже быстрее, чем резкий запах кофе, витающий по всей квартире.
Откусываю кусочек фрукта, улыбаюсь и наблюдаю за ним, пока он пакует пикник для нас. Затем следую за ним обратно в спальню, чтобы посмотреть как он одевается. Меня завораживает то, в каком ладу он со своим телом, когда натягивает боксеры, джинсы, как пальцы скользят по каждой кнопке на рубашке. Хочу снять с него одежду, только для того, чтобы снова посмотреть на это зрелище.
Он поднимает глаза, ловит меня за моим наблюдением, и вместо того, чтобы сделать то, что я желаю, я отворачиваюсь к окну, выпивая эспрессо одним обжигающим глотком.
- Почему ты всегда со мной такая застенчивая? - спрашивает он, подходя ко мне сзади. - Это из-за того, что мы вытворяли прошлой ночью?
Вчерашней ночью, мы выпили много вина, почти на пустой желудок, это снесло мне крышу, и я притворилась известной актрисой, приехавшей в город только на одну ночь. Он был моим охранником, якобы впустившим меня в свою квартиру, ради защиты... а затем соблазнил.
Так странно, что на такой простой вопрос невозможно ответить. Я - застенчивая. Эта черта не проявляется у меня при определенных обстоятельствах, она постоянно со мной. Но волшебство не в том, почему она появляется наружу именно с ним, а в том, как быстро она исчезает.
Но я представляю, что он ответит на это. В его присутствие я становлюсь непредсказуемой. Бывают ночи, как та, вначале этой неделе, когда с ним легко разговаривать на протяжении долгих часов - как будто являясь незнакомцами, мы знаем друг друга годами. А бывают моменты, как сейчас, когда это должно быть проще простого, но я отворачиваюсь, позволяя энергии между нами сбиваться.
Интересно, каковы его мысли по поводу того, что он женился на двуличной девушке. Одна - милая, умная, застенчивая девчушка, которую никто не знает. И другая - сексуальная, роскошная, безбашенная девушка, любящая вечеринки. Но, прежде чем, я позволяю развиться этой мысли в моей голове, ощущаю прикосновение его губ к моей шее.
- Сегодня, мы притворимся, будто у нас первое свидание, моя стеснительная. Попытаюсь произвести на тебя впечатление, и возможно потом, если у меня это получится, ты позволишь мне украсть у тебя поцелуй на ночь.
Если он продолжит своими руками поглаживать меня, и посасывать чувствительное местечко чуть ниже ушка, то я буду вынуждена наброситься на него, прежде, чем мы выйдем за пределы квартиры.
Но он устал торчать взаперти. Теперь его черед смотреть, как я одеваюсь, и он, по сравнению со мной, не скрывает своего восхищения, когда я натягиваю трусики, бюстгальтер, белую майку, и длинную трикотажную юбку лазурного цвета. Как только я готова, он мягко присвистывает, подходит ко мне очень близко, захватывая мое лицо в свои руки. Двумя пальцами смахивает мою темную челку, чтобы лучше было видно мои глаза. Пальцем водит туда-сюда, рассматривая мое лицо.
- Ты - самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел. - Целуя меня в уголок губ, он добавляет. - И это все еще кажется нереальным, не так ли?
Но затем он улыбается, как будто правда - что мне осталось пару недель до того, как я уеду отсюда - не волнует его вообще.
Как ты делаешь это? Хочу спросить я. Как делаешь так, чтобы над тобой не висел этот надвигающийся конец нашего веселья?
***
Я чувствую себя обожаемой и обернутой, словно в кокон, пока он обнимает меня одной рукой, когда мы проходим мимо его мотоцикла, припаркованного на тротуаре, и направляемся к метро. В его свободной руке болтается сумка с нашим ланчем. Он напевает песню, здоровается с соседями, наклоняется, чтобы погладить собаку на поводке. Щенок смотрит на него своими большими шоколадными глазами, разворачиваясь в нашу сторону, будто хочет последовать домой к Анселю. Ко мне и Анселю, напоминаю я себе. Просто непостижимо, что он выбрал профессию адвоката, а затем вытворял что-то дикое, с легкостью помогал старым леди или кричал и вскакивал на столы.
- Куда мы направляемся? – спрашиваю я, когда мы садимся на поезд, направляющийся в сторону Шатильен.
- В мое любимое место.
Толкаю его плечом, игриво ругая за то, что ничего не говорит, но в душе я люблю это. Люблю, что он спланировал поездку, даже если придумал ее, только когда взошло солнце этим утром. Мы пересаживаемся на другой поезд у Дома Инвалидов и все это так знакомо - уклонение от чужих тел в туннелях, указатели, пересадки без каких-либо раздумий - до боли, и независимо от того, каким бы родным не ощущалось это место, это - не мой дом.
Впервые, с тех пор как я прибыла сюда месяц назад, знала абсолютно точно, что не захочу уезжать.
Голос Анселя привлекает мое внимание к двери.