— Безумно! Ты прекрасна! — Андрей вновь поймал её уже за талию и прижал к себе.
— Ты у меня тоже красавчик. — смеясь, шепнула Вика, незаметно для других ущипнула без пяти минут мужа за задницу.
Когда подъехали к дворцу бракосочетаний все приглашённые бросились встречать молодожёнов, а Андрей не мог выйти из машины. Пришлось успокаивать спокойную как удав маму, которая не выдержала и разревелась в самый неподходящий момент.
— Мама ну что ты плачешь? Всё же хорошо. — так себе из него успокоительное, его бы кто успокоил.
— Так, это я от радости! — Татьяна Васильевна махнула на сына рукой.
— И чего ты удумала реветь? Что за мода пошла? От радости реветь. От радости надо улыбаться! — Сергей Андреевич толкнул жену в плечо, чтоб та на него посмотрела и улыбнулся во все тридцать два.
Оставив родителей, Андрей вышел из машины и тут же выловил взглядом Вику. Она ехала со своими родителями и уже стояла в толпе гостей. Вика стояла перед Леной и тряслась, умоляюще глядя на сестру.
Нервничает. — подумал Андрей и пошёл скорей успокаивать невесту, нервничать ей по положению не положено.
— Что случилось? Ты чего такая? — растолкав гостей, Андрей пробрался к Вике.
— Я хочу в туалет. Очень, очень, очень сильно. — прыгая на месте, прошептала Вика.
— Она огурцов солёных налопалась, а потом воды напилась. Два литра выхлебала. Дура. — с улыбкой констатировала Лена.
— Так, чего стоим? Пошли туалет искать! — Андрей подхватил Вику и Ленку под руки и повёл в здание дворца бракосочетания, надеясь, что это будет единственное их приключение на свадьбе.
Кое-как справившись с платьем, Вика с Леной продрались в дамскую комнату. Ленка продолжала смеяться над Викой, а та делала вид, что ей всё равно, главное не уписалась на собственной свадьбе.
Торжество прошло без происшествий, если не считать плачущих мам. И спустя десять минут Вика и Андрей стали счастливыми мужем и женой.
В ресторане Андрей не отходил от Вики, много с ней танцевал, сладко целовал под крики горько и когда подошло время сказать слова любви друг другу, запустил свой фильм.
Там было всё про Вику, и как поёт — воет, и как спит, пуская на подушку слюни, и даже то, как ворует яйца в курятнике, чтоб тайно выпить их сырыми. Гости смеялись, Андрей признавался в любви, Вика украдкой утирала слёзы и от умиления, и от смеха.
— Хорошая реклама, особенно если учесть, что я хочу спеть песню тебе, мой любимый муж. — с ехидной улыбочкой, отсмеявшись, ответила Вика.
— Может, не стоит? — с надеждой спросил Андрей, жалея гостей, он-то ладно, привык к Викиному вою, даже любит его.
Вика с улыбкой отрицательно покачала головой и подала сигнал диджею. Тот включил музыку, и Вика начала петь. Андрей даже не поверил ушам, пела Вика отлично и слова такие хорошие, слезовышибательные.
— Я душу свою тебе не дарила,
душа моя просто меня не спросила.
Тебе отдалась, отдав всю меня,
не стало вдруг ночи, не стало и дня.
Глаза закрываю, могу и упасть,
Душа мне сказала, с тобой не пропасть.
С ней спорить не стану. Я верю лишь ей.
Сказала твоя, значит буду твоей!
И если слеза с моих глаз упадёт
Твоя рука только её и утрёт
Шепнёшь мне на ушко простые слова,
И вновь закружиться моя голова.
С тобой я усну и с тобой я проснусь
Тебя потерять больше жизни боюсь!
Как воздух мне нужен, так нужен и ты
Прижми меня к сердцу и не отпусти!
Когда тебя нет и ночь настаёт,
Сердце колотится, спать не даёт
Когда больно тебе, значит больно и мне
Если ты будешь счастлив, я буду вдвойне
Нас ничто не сломает, пока мы вдвоём
Рука об руку мы до вершины дойдём
Самый близкий, самый родной человек
Не найти мне такого как ты и за век!
Ирада Хаит «Тебе одному».
Глава 18
Первое сентября
Роды начались внезапно, когда мы их не планировали ещё минимум три недели. Андрей отвёз Татьяну Васильевну в гимназию, и привёз домой ведро сладкой клубники, а меня так прихватило, что я и успела съесть только одну штучку. Узнала, что она сладкая и нежная и отправилась в роддом глотая слюни и пуча глаза от страха. После приёмного покоя, заполнения документов, переодевания, нас подняли на лифте в предродовую палату.
Было страшно и жарко как в аду. Сквозь огромные окна нещадно палило солнце и на них не было ни штор, ни жалюзи. Каждую схватку становилось ещё жарче, мне казалось, что я горю, пыталась сорвать с себя тонкую, почти невесомую больничную сорочку. Андрей не знал, чем мне помочь, но старался как мог. То обмахивал папкой из-под обменной карты, то обтирал меня влажными салфетками. Время тянулось медленно я хотела скорей родить, но, когда пришла врач и сказала наконец-то заветное слово «рожаем», стало страшно. Я уже передумала и не хотела рожать, малыш словно это почувствовал и тоже затих.