Он проревел последнее слово, торжествующий и сытый, и она последовала за ним через край с криком. Оба чуть не упали с кровати.
Позже той же ночью, после того как ужин был съеден и ее свадебное платье не только починено, но и почищено, они, свернулись калачиком на диване и читали.
Поглаживая Крукса, свернувшегося у нее на коленях, Гермиона посмотрела на Северуса; он поймал ее взгляд и улыбнулся.
========== Часть 5 ==========
Свадьба была идеальной.
Гости-волшебники вели себя хорошо, гости-маглы пребывали в блаженном неведении о волшебстве, творящемся у них под носом, журналисты не вмешивались, церемония прошла без сучка и задоринки, букет не развалился при броске, еда была просто божественной, а торт, ну, торт был украшением этого вечера.
Особенно наблюдение за тем, как Северус его ест.
Более того, никто не задавался вопросом, почему у них был шестиярусный торт для списка гостей из сорока семи человек.
Северусу все еще нравилось платье, если судить по пальцам, скользящим по пуговицам во время их первого — и единственного — танца. Он также не мог оторвать глаз от ее волос, которые она заколола и украсила двумя пушистыми Сахарными Перьями вместо цветов, зачаровав, чтобы они не липли и не ломались преждевременно. В конце концов, дразнить жениха было частью веселья.
— Наконец-то, — прорычал Северус, толкая ее к стене до того, как стих гул их совместной аппарации.
— Такой нетерпеливый, — рассмеялась Гермиона, чмокнув его а нос.
— Я терпел твою потребность в церемонии, и теперь ты вся… для меня… моя, — бормотал он между поцелуями.
— Церемония была твоей идеей, — напомнила она ему, — Ты хотел предлог для торта. Однако… кажется, я обещала тебе кое-что, — его глаза сверкнули, когда Гермиона прижала его к стене и, с лукавой улыбкой, опустилась перед ним на колени, утопая в своем длинном платье, как безе, — Все еще готов для этого?
— Да, — прошипел он, уже готовый ко всему. Она не могла винить его; это была его любимая поза, впрочем, ее тоже.
Действительно, они оба заслужили это после всего планирования и проведения свадьбы.
— Акцио, — пробормотал Северус, когда Гермиона потянула гладкую теплую кожу его ремня. Она услышала, как бутылка ударилась о его руку как раз в тот момент, когда она освободила штыри, отпустив концы ремня с легким звоном, и переместила пальцы к застегнутой ширинке.
Флик. Флик. Флик. Флик.
Она плавно щелкнула каждой пуговицей из отверстия, рассмеявшись, когда его нетерпеливый член чуть не выпрыгнул из брюк. Как и на ней, на Северусе сегодня не было нижнего белья. Гермиона погладила бархатную голову и продолжила освобождать его. Спустив брюки с бледных бедер, и оставив их лужицей на лодыжках, девушка счастливо улыбнулась. Несмотря на прошедшее время, их первоначальная страсть осталась неизменной. Секс был божественным, совместная жизнь идеальной — и язвительной, с множеством горячих дискуссий: он действительно был задницей — и, что ж, она не могла быть счастливее. Гермиона нежно погладила его, когда мужчина отбросил брюки и начал расстегивать рубашку. Она согревала дыханием его член по всей длине, но не прикасаясь
— Дразнишь, — упрекнул Северус, но тяжелое дыхание выдавало его с головой. Он любил это, и они оба это знали.
— И ты бы не хотел меня по-другому?
— Нет, я бы не… Жена, — он сбросил с себя верхнюю половину костюма; пиджак, жилет и рубашка исчезли во впечатляющем акте беспалочковой магии.
Она резко вдохнула, услышав собственнический тон.
— Очень хорошо, муж.
Гермиона так и не поняла, был ли его низкий рокочущий стон от того, что она назвал его так, или от того, что взяла в рот. Его руки зарылись в ее волосы, и она отстранилась.
— Никаких прикосновений, — приказала она. Мускулы на его шее дернулись, и он кивнул, прекращая, — Руки к стене, Северус.
Он повиновался ей так же легко, как она повиновалась ему.
— Хорошо, — выдохнула Гермиона. Не сводя с него глаз — таких темных и горящих огнем, с которым она была хорошо знакома — она поцеловала кончик его эрекции и всю длину. Следом проходя тот же путь языком. Откинувшись назад к головке, Гермиона начала сосать, протягивая руку, чтобы взять бутылку из его сжатых пальцев. Едва ли потребовалось какое-то усилие, чтобы открыть крышку и сбрызнуть карамелью его скользкую от слюны плоть. Закрыв пластиковую бутылочку, девушка отбросила ее в сторону.
Мерлин, он выглядел прекрасно с карамелью на бледной коже. Это всегда напоминало ей о шоколаде, который он принес с собой в кафе так давно, и о ручейке на запястье, по которому он провел языком.
Улыбнувшись, Гермиона посмотрела на хмурого мужчину.
— Прекрати свое нелепое разглядывание и займись делом, — рявкнул Северус. Он выглядел совершенно растрепанным, его руки были растопырены, костяшки пальцев побелели, упершись в стену, в попытке не касаться ее. Его прямые волосы упали на раскрасневшиеся щеки, и она улыбнулась еще шире, увидев, как далеко ушел румянец.
— Прости.
— Нет, черт возьми, ты не раскаиваешься.
— Совершенно верно, — улыбнулась Гермиона, слегка подув на головку.
Его бедра нетерпеливо дернулись:
— Я закапаю карамелью весь пол.
— Ты не посмеешь, — притворно вздохнула девушка.
— О да, я… дерьмо! — он сдавленно вздохнул, ударяясь головой о стену, когда она взяла его в рот, и заскулил, — Черт!
Гермиона проигнорировала это, упиваясь вкусом смеси соленой кожи Северуса и густой маслянистой карамели. Она провела языком по всей длине члена, собирая сладость. Это было совершенно восхитительное сочетание, и она лениво подумала, будет ли ириска такой же вкусной; ей придется предложить это позже. Но, как бы ни было приятно сосать Северуса Снейпа, Гермионе больше всего нравилось слышать, как он кончает.
Его шелковистый голос стал высоким от разочарованного блаженства, когда она остановилась, превратился в низкий рокот, когда она взяла глубже, и грубее, когда он умолял о большем, заставляя низ ее живота сжаться от похоти.
Чувствуя себя довольно порочно, Гермиона просунула руку ему под яички, чтобы погладить мягкую кожу между ними и темной складкой ануса.
— Черт, даа, — стонал Северус, пока Гермиона слизывала карамель с его яичек, деликатно всасывая их в рот.
Она почувствовала, как задрожали его колени, как напряглись мышцы бедер, когда его руки оторвались от стены и проникли в ее волосы.
— Гермиона, — простонал он, и это было одновременно предупреждением и мольбой.
Гермиона мягко отпустила его, оставив мужчину дрожащим и тяжело дышащим над ней, его грудь раскраснелась так же, как его щеки, маслянистые пряди волос прилипли к шее.
Северус поднял девушку, проводя ладонью по щеке, и наклонился, чтобы поцеловать ее, щекоча волосами обнаженное плечо. Она все еще чувствовала вкус шоколада, а это означало, что он попробовал еще один кусок торта, прежде чем они ушли. Выдернув из женских волос одно Сахарное Перо, Северус постучал им по ее носу и отстранился.