И это чертово свадебное платье. Как оказалось, я не испортила его каким-либо существенным образом. Просто небольшой разрыв по боковому шву, ничего такого, с чем портной не смог бы справиться. Учитывая, что этот дизайнер почти никогда не шил ничего, что подходило бы девушке шестнадцатого размера вроде меня, десятки невест выстроились в очередь, чтобы купить его у меня.
После этого мало что осталось. Лишь одежда, которую я носила, работая в детском саду. Коллекция штанов для йоги различных оттенков выцветшего черного. Коробка из-под обуви, полная дурацких сережек, которые я любила, но мой бывший жених ненавидел.
Итак, я была здесь с новой прической и свежими чернилами, потягивала ликер и смотрела бессмысленное реалити-шоу на диване моей лучшей подруги в старой пижаме, пока бывший наслаждался медовым месяцем, который я запланировала и оплатила в качестве свадебного подарка ему. Это была моя награда за соблюдение правил.
Это и еще то, за что, черт возьми, я должна была расписаться у двери.
Я прошаркала по квартире, накинув на плечи одеяло и крепко прижимая его к груди, потому что нельзя было доверять, что эта майка не расползётся на мне. Одно неверное движение, и мои сиськи могли вывалиться наружу.
Джейми прислонилась к стене, пока я передавала свое удостоверение личности и расписывалась в получении письма.
— Что это? — спросила я курьера.
— Не моя работа знать, — ответил он. — Моя работа — доставлять корреспонденцию, и ты не облегчила мне задачу.
— Как загадочно, — сказала Джейми, удаляясь по коридору.
Я повертела конверт в руках.
— Что бы это ни было, не думаю, что меня это волнует, — сказала я, тащась обратно к дивану. Потом бросила конверт Джейми. — Просто скажи мне, что там написано.
Я уставилась в телевизор, закутавшись в одеяло, и допила остатки поистине отвратительной смеси красного вина, льда и диетической колы. Ужасно. Преступление против вина. Но вкусно.
Джейми разорвала конверт, и я оценила — не в первый раз — полное отсутствие осуждения с ее стороны. Некоторые люди не вынесли бы такого долгого барахтанья в жалости в себе. Они не стали бы обсуждать дизайн татуировки или радоваться, когда первые пряди волос упали на пол салона. Джейми не осуждала, она принимала, и это было только одной из лучших черт в ней.
— Это о твоей сводной бабушке, — сказала она, перелистывая страницы. — Той, которая умерла.
Я поболтала льдом в своем стакане. Бабушка Лолли умерла пару месяцев назад, тихая и счастливая, в своей постели в доме престарелых во Флориде, который она настойчиво описывала как «отличное времяпрепровождение». Ей было девяносто семь лет, но это никогда не мешало ей срываться в сальсе по вечерам. Я жила с ней какое-то время в старших классах, когда у меня все было сложно, и нежно любила ее.
Она была одним из немногих членов семьи, которых я считала настоящей семьей. И всем сердцем верила, что отсутствие бабушки Лолли на моей свадьбе — это худшее, что могло со мной случиться.
Классный способ подразнить судьбу.
— Это не имеет никакого смысла, — пробормотала Джейми, перелистывая страницы. — Звучит так, будто она оставила тебе ферму. В Род-Айленде.
Мой взгляд упал на корзины для белья, мешки для мусора и разномастные коробки, собранные вдоль стены. Этот беспорядочный, ветхий хлам громко и гордо указывал на то, что какая-то группа моих милых, удивительных, сумасшедших подруг отправилась в роскошный высотный кондоминиум в Бэк-Бейе в Бостоне, который я делила с бывшим, и забрала все, что они посчитали моим.
Все, вплоть до почти пустой бутылки оливкового масла и веника, которого я никогда раньше не видела.
Они самые лучшие подруги, о которых только можно мечтать, и самые близкие люди, которые были мне родными здесь, в Бостоне. И продолжали спрашивать, не нужно ли мне чего-нибудь, все ли со мной в порядке. И правда в том, что со мной не все было в порядке. Даже близко.
Но я этого не говорила.
Я оглянулась на Джейми, спрашивая:
— Что?
Она покачала головой, указывая на лист.
— Нам нужно позвонить адвокату твоей сводной бабушки, потому что я не разбираюсь в этих вещах, и здесь есть целая куча дат и требований, которые кажутся действительно важными.
Я побрела на кухню, чтобы выпить еще один бокал вина со льдом и содовой.
— Это не имеет смысла. Вероятно, это ошибка. Лолли не оставила бы мне ферму. Она принадлежала ее семье сотни лет, и у нее есть четверо настоящих внуков, ну знаешь, от первого брака моего отчима. Она бы оставила ее им. Или моему отчиму. Или кому-нибудь другому.