— Уж как я радехонька, что ты, сударыня, на подмогу подоспела! — Агата сплела пальцы, но на меня так и не посмотрела.
Я присела на корточки и заглянула ей в лицо:
— Рада была помочь, Агги. — И, различив в карих глазах домовой страх, добавила: — Холли пойдет на поправку.
Я потрепала Агги по плечу, но та вздрогнула. Похоже, она не за Холли боится, а меня испугалась.
Тьфу! Покажи свои магические силы — и тебе напомнят твое место в иерархии волшебного народа.
— Финн, я подожду тебя на улице, — сказала я напарнику, который раскладывал перед управляющим документы на подпись.
На улице было так жарко, что от накаленного тротуара исходил жар. Я щурилась в синее небо, а солнечные лучи изгоняли из меня кондиционированный ресторанный холод. Внутри меня беспокойно бродила магия — кипела в крови, покалывала пальцы. Покопавшись в сумочке, я вытащила три лакричные конфетки, горстью запихнула в рот и принялась усердно жевать. Организму в таких случаях остро необходимо сладкое, потому что магия резко понижает сахар в крови, — он ведь помогает с ней справляться. Усилием воли я заставила себя успокоиться.
У меня над головой мерно шуршали листвой высаженные вдоль тротуара деревья. Наконец из кафетерия вышел Финн.
— Напомни при случае, чтобы я больше никогда не брался распутывать чары домовых, — со смешком попросил он.
— Так ты их и не распутал вроде бы, — поддела его я, однако без особого яда. — Заказ был мой, всю работу проделала я, а ты так — для смеху присоединился, поразвлечься захотел.
Финн резко преградил мне дорогу, так что волей-неволей пришлось взглянуть ему в лицо.
— Не поразвлечься, Джен. — Он медленно, едва касаясь, провел пальцем по моей щеке. — Хотел поближе с тобой познакомиться.
Чтобы не смотреть ему в глаза, я уставилась куда-то в ключицы. Еще того не легче — просто слюнки потекли, так остро захотелось приложиться губами к этой загорелой коже, под которой бьется пульс. Зар-раза! Желание усиливается, от него все труднее отвертеться. Почему — я не знала, но это не главная закавыка. Отступив, я подняла руки:
— Я не кусаюсь, Финн.
Сказав это, я внутренне обмерла. Вот вам и оговорочка по Фрейду.
— Кстати, об укусах, как много интересного ты рассказала той малютке.
— А что именно?
— Про то, какой мы, волшебный народ, деликатес для вампиров. — Глаза Финна загорелись. — Хотел бы я знать, какова на вкус ты?
— Я тебе уже говорила, нечего клинья подбивать.
— Да-да, помню. — Его глаза задумчиво перебежали с моего лица на волосы. — Может, ты апельсиновая?
— Фу-у, как банально, — фыркнула я, — раз рыжая, так сразу апельсин.
Финн пошел рядом, приноравливая свой шаг к моему.
— Ты права, права, апельсины — это так пошло и обыденно. Ну, вторая попытка... Может, финики? Или фиги? Какой фрукт считается особо сексуальным? — Он тряхнул белокурой шевелюрой, обнял меня за талию и заставил остановиться. — О, придумал: сладкий экзотический фрукт в крепкой жесткой кожуре: плод страсти называется, он же маракуйя.
Я заехала ему крепким жестким локтем в бок за такие слова. От души. Потому что заслужил. Финн согнулся пополам, но прокряхтел:
— Раз уж речь зашла о еде... как насчет поужинать?
«Только если ты, голубчик, будешь в меню, — подумала я, — и это даже не эвфемизм». На мгновение я представила себе, что соглашаюсь, и дала волю воображению: вот мы идем поужинать вдвоем, нам хорошо и за весь вечер мне ни разу не хочется впиться ему в горло. Я со вздохом вернулась с небес на землю. Нечего и думать о таком. Какие могут быть выходы в свет с Финном или с любым другим представителем волшебного народа, если я заражена вирусом «Дубль-В», который кипит у меня в крови и вот-вот ударит в голову? Да стоит мне подпустить Финна поближе, как он, с его-то чутьем, мигом заметит, что дело неладно, и удерет со всех ног под ближайший холм, а я останусь без работы.
Финн отвлек меня от этих невеселых мыслей.
— Хватит уже меня мучить, Джен, — с требовательной ухмылкой заявил он. Потер живот и подмигнул. — Соглашайся, тогда сможешь делать со мной, что душеньке угодно.
Ох как соблазнительно звучит.
— Финн, ты славный, но... — увидев, что глаза его потемнели от огорчения, того самого, что терзало и меня я заторопилась, — я бы не хотела слишком сближаться и...
Порыв горячего пыльного ветра пронесся по улице, сорвал с моих губ слова, которые я не успела произнести, и зашуршал листвой у нас над головой.
Финн приложил палец к моим губам и заставил умолкнуть на полуслове.
Но я отодвинулась и упорно продолжала:
— Понимаешь, я на самом деле не...
— Дженни, успокойся, я не о том. Я понял, что ты сказала «нет». — Он с улыбкой показал вверх, туда, где перешептывались деревья. — Кажется, они говорят о тебе.
— И что говорят? — Я недоверчиво хмыкнула.
— Дьяволовы рога, да откуда же мне знать, Дженни! Я их язык никогда не учил.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Закат расползся по небу, как лиловый синяк, а я отправилась на встречу с Аланом Хинкли в полицейский участок в здании старого Скотленд-Ярда — именно там размещался отдел расследования магических убийств. Трупы вампирских жертв, подобных Мелиссе, держали в особом подвальном морге до истечения обязательного двухнедельного испытательного срока, а то вдруг возьмут да и восстанут из мертвых. Кроме того, в старом Скотленд-Ярде имелись специальные тюремные камеры для вампиров. Вообще-то, вампира и так крайне трудно держать под замком, а вместе с людьми и подавно. Единственный раз, когда такую попытку предприняли (а это было в восьмидесятые, когда вампиры требовали себе равных прав с людьми), дело кончилось бунтом, а один вампир даже попал на импровизированный костер в компании с тюремным охранником и тремя сокамерниками.
В итоге вампира признали невиновным. Посмертно. То ли слабое утешение, то ли мученичество настоящего камикадзе, кому что ближе. Во всяком случае, с той истории в обществе начались перемены.
Я свернула с Уайтхолла, и шум транспорта сразу стих, зато раздалось лошадиное ржание, и я подпрыгнула от неожиданности, но потом вспомнила, что конюшни городской полиции тоже размещаются при старом Скотленд-Ярде. Потом опять стало тихо, подозрительно тихо, я даже замедлила шаг. Над головой у меня зашуршало дерево. Может, Финн прав и деревья впрямь обсуждали меня? Но почему? Стоило мне поравняться со следующим деревом, как и оно зашуршало листвой, точно в ответ. О чем оно меня предупреждает? По спине у меня побежали мурашки, хотя сейчас, вечером, на улице все еще держались жара и духота. Я всмотрелась в древесную крону, но ничего не увидела. Точнее, никого. Уф! Чтоб тебя! Обычно с наступлением темноты, независимо от пересудов деревьев, я стараюсь сидеть дома, потому что мало ли на кого нарвешься.
Я повесила сумку через плечо, чтобы руки были свободны, и медленно двинулась дальше, под арку, ко входу в Скотленд-Ярд. Алан Хинкли ждал меня у дверей полицейского участка. В промежутках между редкими фонарями темнота казалась еще гуще, в ней как будто ткались тени. Вот одна из них шевельнулась, стоило мне подойти ближе. Сердце у меня запнулось, я встала как вкопанная и вгляделась в темноту.
Из темноты на свет вышел вампир и уставился мне в лицо.
Все-таки я не ошиблась, там кто-то был.
Поиграем в статуи.
Усилием воли я попыталась замедлить пульс, мысленно считая удары сердца. Получалось с трудом, я думала, будет легче. Отвыкла, расслабилась. Инстинкт кричал мне «беги», рассудок возражал, что это отменная глупость. Бегать от вампиров не следует, ни в коем случае, движущаяся жертва их только будоражит, потому что у бегущего кровь пульсирует быстрее. Лучше рискнуть и подождать, не уберется ли вампир восвояси, потому что есть мизерный шанс, что он не нападет. Понятное дело, риск велик и минусов в таком варианте много.