Оливия быстро просмотрела письмо:
– Сэмюэль Шелби открывает для меня кредит и разрешает жить в его доме в Сент-Луисе.
Полковник проявил щедрость. Теперь в ее распоряжении была значительная сумма, тысяча долларов, и Оливия могла ее получить в банке «Куинн Меркантайл», где Шелби открыл счет. Девушка залилась густой краской, осознав, что испанец уже сделал из всего этого выводы относительно взаимоотношений, сложившихся между нею и Шелби. Она находится под его покровительством, но они не обручены. Проще говоря, для всех Оливия – его наложница. А прошлой ночью она действительно едва не стала ею.
– Я помогу вам вернуться в Сент-Луис, как только доставлю товары в форты. Сами понимаете, дело прежде всего. А затем мы пойдем обратно, это займет от силы двенадцать– четырнадцать дней.
– А сколько уйдет времени, чтобы добраться до фортов в верховьях Миссури? – спросила Оливия, заметив, что испанец намеренно опустил эту весьма существенную деталь.
– При хорошем попутном ветре мы сможем выиграть дней пять-десять, – ответил Лиса, для убедительности растопырив пятерню.
– Сеньор Лиса, меня интересует, сколько займет все плавание?
– Наверное, два месяца. Но вы не беспокойтесь. Я дал слово полковнику. Я, Мануэль Лиса, обещал ему, что вы будете в полной безопасности. Так я ему сказал, – заключил испанец и кивнул головой, словно это решало дело.
Оливия поняла, что бесполезно спорить с испанцем и пытаться его склонить к возвращению в Сент-Луис. Слезы тоже не помогут. Он вложил все свои сбережения в эту лодку с товарами и будет следовать вверх по реке до конца пути, чего бы это ему ни стоило. Лиса не станет бросать дело из-за какой-то приблудной девицы, даже если она она прольет море слез.
– Когда мы отправляемся в путь, сеньор Лиса? – с показным смирением осведомилась Оливия. Она уже приняла решение.
Два дня девушка втихомолку копила провиант и выпытывала у ветеранов речных походов информацию, после чего решила, что готова в путь. Если «ее полковник» мог позволить себе путешествие вверх по реке Осагов, она вполне способна одолеть путь вниз по Миссури до Сент-Луиса. В конце концов, ближайшее поселение Сент-Чарльз лодка миновала всего неделю назад. Да и в промежутке, помнится, попадались отдельные фермы и несколько небольших укрепленных фортов. К счастью, она не подалась первому порыву, не порвала в клочья письмо Сэмюэля и не швырнула его в лицо испанцу. На этот раз благоразумие – или это было чувство самосохранения – возобладало, и письмо осталось в целости и сохранности, а это означало, что у нее есть деньги. Значит, можно будет купить лошадь и достаточно продовольствия, чтобы хватило до конца пути.
«Я не намерена торчать здесь еще два или три месяца ради какого-то Сэмюэля Шелби, – убеждала себя Оливия. – В конце концов, по его вине я была вынуждена бежать из Сент-Луиса. Да, к сожалению, я ошиблась и отправилась в неверном направлении, но все можно исправить, чем и займусь сегодня же вечером». Как только все крепко заснут в палатках, девушка намеревалась потихоньку покинуть судно, где по настоянию Мануэля Лисы проводила ночи после отъезда Сэмюэля, который Оливия расценила как новое предательство.
Узел с одеялом, куда она засунула сухари и вяленое мясо, получился довольно тяжелым. Еда была, конечно, не самая вкусная, но когда основательно проголодаешься, все сойдет. Стояла полная луна, вахтенный находился у кормы. Следовало осторожно сползти в воду с носа лодки и пробраться к высокой раскидистой иве у берега – за ней беглянку не будет видно. Главное, не уронить узел и не потерять нож, который пришлось стащить из ящика в каюте. Оружие, правда, не ахти какое, и одно время Оливия подумывала украсть ружье, но она не имела не малейшего представления о том, как его заряжать и как стрелять, и решила не тащить на себе еще один тяжелый предмет, да к тому же бесполезный.
Подхватив узел, девушка вышла на палубу, ярко освещенную луной, и благополучно добралась до носа лодки. Но спуститься с нее оказалось не так просто, как представлялось раньше, потому что вода находилась в тени и надо было действовать вслепую. Когда ступни коснулись поверхности воды, Оливия непроизвольно тихо охнула. В это время года Миссури не балует купающихся теплом, и голые ноги обожгло холодом. Но сапоги были увязаны с прочими припасами, чтобы на намочить перед дальней дорогой.
У борта вода едва доходила до колен, поскольку нос лодки вытащили далеко на мягкий песок, но дно реки было усыпано камнями, крупными и мелкими, предательски скользкими или острыми как бритва. Оливия до крови закусила губу, шаг за шагом медленно продвигаясь к берегу. Одновременно приходилось балансировать с тяжелым узлом, тянувшим в сторону каждый раз, как девушка поскальзывалась или оступалась. Когда Оливия наконец выбралась на берег, ноги почти онемели от холода.
«Тем лучше. Зато теперь не почувствую, как изранены ноги о камни», – подбодрила себя Оливия, выходя на сухое и осторожно оглядываясь. Ближайший костер с разбросанными вокруг палатками находился всего в тридцати футах, но там все было тихо и спокойно. Огонь прогорел, и слабо тлели угли, звучный храп матросов перекликался с кваканьем лягушек. Оливия беззвучно пошла вдоль берега и, когда огни лагеря скрылись из вида, вскарабкалась футов на пятнадцать вверх.
Устроившись под сенью деревьев, девушка натянула сухие сапоги на холодные израненные ноги, встала и бросила прощальный взгляд на лежавший внизу лагерь. Конечно, жизнь среди матросов не сахар, но, по крайней мере, там Оливия была в относительной безопасности. А сейчас предстояло в полном одиночестве окунуться с головой в нечто неизведанное и враждебное. Способна ли она все это вынести и должна ли оставить позади мир знакомый, хотя и не всегда гостеприимный?
Впереди лежали неизвестные опасности, но нельзя же обрекать себя на два или даже три месяца постоянного унижения и стыда! Такую долю уготовил ей Сэмюэль, когда ушел своей дорогой, передав девушку Мануэлю Лисе, как передают не слишком нужное имущество, и лишь позаботился о том, чтобы «имущество» сохранили до его возвращения. «Нет, ни за что не вернусь!» – окончательно решилась Оливия и, отвернувшись от лагеря, пошла вдоль берега вниз по течению реки.
«Через неделю я вернусь в цивилизованный мир и буду плыть на судне в Новый Орлеан», – пообещала себе Оливия.
Через двое суток она была вынуждена признать, что заблудилась. В первую ночь она брела по лесу, темному, как душа грешника, ориентируясь на реку по бликам лунного света на поверхности воды. К утру, видимо, заплутала, следуя вдоль берега уже не Миссури, а одного из ее трех притоков, которые, помнится, миновала лодка, и прошагала больше десятка миль на северо-запад, а не юго-восток. Она поняла это по положению солнца, да и река казалась не такой широкой, как Миссури, и вода в ней была значительно чище.
Положение было безнадежное. На мили окрест ни единой живой души, и не видно даже дикарей. Ступни покрылись волдырями, а ноги и руки были иссечены колючим кустарником, когда она продиралась сквозь густые прибрежные заросли. Девушка шла всю ночь и большую часть дня с краткими привалами, чтобы перекусить и промочить горло, и прошлой ночью просто свалилась от усталости, закуталась в одеяло и замерла на сырой земле, вслушиваясь в звуки ночи. Со стороны воды слышались всплески, чмоканье и хрюканье, а из леса доносилось зловещее уханье совы, вой и рычание.
Было непривычно и боязно, но усталость взяла свое, и Оливия довольно быстро заснула, крепко сжимая в руке нож; разбудил ее яркий луч солнца, упавший на лицо. Девушка с трудом прожевала сухарь с куском вяленого мяса, запила водой и двинулась в путь. К полудню она обнаружила, что берега реки все больше сдвигаются и вскоре она вообще превратится в жалкий ручеек. Итак, Оливия потеряла свой главный ориентир.
Предположив, что река впадает в Миссури под прямым углом, Оливия решила перебраться на другой берег, повернуть строго на юго-восток и выйти к Миссури. Маршрут опасный и трудный, но иного не дано. В противном случае не хватит еды до первого поселения белых. Девушка сняла сапоги и медленно вошла в холодный стремительный поток, осторожно прощупывая ногами дно, чтобы не угодить в омут, но опасения оказались напрасными. В самом глубоком месте вода была ей до пояса, и Оливия благополучно выбралась на противоположный берег.