Дяди Луки — Младшие Боссы, которых я терпеть не мог — первыми потребовали, чтобы я отправился в постель с женой. Джулия и я стояли с моими сестрами и ее родителями, когда первый крик прорезал музыку.
Последовали одобрительные возгласы и аплодисменты, а затем хор «Раздели с ней ложе» донесся от большинства мужчин. Отец и брат Джулии в этом не участвовали. Кристиан бросил на меня взгляд, граничащий с угрозой. В другое время я бы отреагировал соответствующим образом на такое неуважение. Однако сейчас было не время. Он был храбрее своего отца. Я должен был отдать ему должное.
Джулия сжала свой бокал и смущенно улыбнулась моей сестре Мии.
Мия крепко обняла меня.
— Не заставляй меня надирать тебе задницу, старший брат. Будь добр к этой девушке. Она такая милашка.
Я освободился от своей сестры. Я не стал бы обсуждать с ней свою сексуальную жизнь.
Феликс бросил на меня тяжелый взгляд, но мы оба знали, что он больше не несет ответственности за то, что произойдёт сегодня ночью. Он, конечно, любил свою дочь, но также обожал власть, и если бы ему пришлось выбирать между ними…
Я повернулся к жене, устав от того, что все суют свой нос в наш брак. Джулия застенчиво посмотрела на меня, ее щеки покраснели. Я протянул ей руку, и она без колебаний приняла ее. Ее ладони вспотели.
— Готова подняться наверх? — пробормотал я, наклоняясь так, чтобы только она могла меня слышать.
Она сглотнула, но кивнула.
Я повернулся к нашим семьям.
— Если позволите?
Прежде чем мы с Джулией смогли уйти, Эгидия еще раз обняла дочь и прошептала ей что-то на ухо, отчего щеки моей жены вспыхнули ярким румянцем.
Все еще сжимая в руке бокал с вином, она позволила мне увести себя. И снова мы не разговаривали. Я хотел было сказать что-нибудь ободряющее, но, по правде говоря, мне нечего было сказать, да и вообще я не человеком таких слов.
Джулия сделала глоток вина. Она пила уже пятый стакан — по крайней мере.
— Что сказала твоя мать? — спросил я, заполняя напряженное молчание между нами, когда мы поднимались на лифте в наш номер на ночь. Дверь скользнула в сторону, и мы вышли.
Еще глоток. Я остановился и забрал у нее бокал. Если бы она была в состоянии алкогольного опьянения, мне все равно пришлось бы подделать эти чертовы пятна крови.
— Достаточно.
— Это имбирный эль.
Я сделал глоток из бокала, удивленный. Джулия возилась с крошечной белой сумочкой, висевшей у нее на плече.
— На торжестве я выпила только один бокал игристого вина. Я не хотела быть не трезвой.
Эти большие голубые глаза поразили меня.
— Что сказала твоя мать? — снова спросил я, ведя ее до конца номера. Я отпер дверь. Джулия поджала губы.
— Что я должна угодить тебе и постараться скрыть свою неопытность, — она раздраженно фыркнула. — Сейчас я просто пытаюсь не упасть в обморок от страха.
Ее глаза расширились.
Я открыл дверь и жестом пригласил Джулию войти. Последовав за ней, мы остались одни в нашем номере. В просторной гостиной стояли два дивана и обеденный стол, на который я поставил ее бокал. Это не был номер, которым мы бы воспользовались, но принято было забронировать самый большой номер в отеле, даже если все, что нам требовалось, была спальня. Я посмотрел на свою молодую жену, которая только что была уязвимо честна со мной.
— Тебе нечего бояться, Джулия. У нас впереди целая ночь.
Джулия огляделась, ее взгляд задержался на двери слева, ведущей в нашу спальню.
— Как ты думаешь, если это оттянуть, станет лучше?
Я не был уверен, что смогу помочь Джулии.
— Скажи мне, что могло бы облегчить твои страхи.
Она обдумала это.
— Если бы это ощущалось, что у меня есть выбор.
— У тебя он есть, — сказал я, подходя к ней ближе.
— Есть? — прошептала она, глядя на меня снизу вверх. — Ты действительно позволишь мне сделать выбор?
Я хотел, чтобы у нее был выбор. Но я не проявлю слабости, ни перед Лукой, ни после того, как уже проявил ее во время нашей встречи. У него не было причин сомневаться во мне. Даже красивое лицо моей жены и милая улыбка не могли смягчить мою решимость. Но несуществующий выбор все равно ощущался как выбор.
— Я знаю, чего от тебя ждут, Кассио. В курсе, что это будет значить для тебя и моего отца, если мы не представим простыни утром, — она сглотнула.
Я коснулся ее руки, чувствуя, как тепло просачивается сквозь тонкую ткань.
— Тогда сделай свой выбор.
Она заглянула мне в глаза.
— Хорошо, — тихо сказала она.
Облегчение наполнило меня от ее разумности. По крайней мере, это отличало ее от моей покойной жены. Она удивила меня, когда без приглашения направилась в спальню. Я последовал за ней на пару шагов. Впервые я позволил себе увидеть в ней женщину — то, чего до сих пор избегал любой ценой, но что было необходимо сегодня ночью.