Кира в полном изнеможении неподвижно лежала возле него, размышляя о том, что произошло. Страсть, кипевшая в ней, как лава в жерле вулкана, внезапно сменилась паническим страхом, который не позволил завершиться тому, чего она так желала. Неужели она испугалась естественных проявлений человеческих чувств? Или своих эмоций, прорвавшихся наружу?
Киру охватили смятение и разочарование. Кого винить, кроме нее самой? Именно она испортила самый прекрасный миг своей жизни. Теперь Джайлз никогда не будет с ней, ведь он очень горд! Да и зачем ему возиться с какой-то неопытной дурочкой, когда самые хорошенькие женщины вьются вокруг него, как бабочки возле огня? Отныне он и не посмотрит в ее сторону.
— Прости меня, — беспомощно промолвила Кира. — Я… я испугалась.
Джайлз молча лежал с закрытыми глазами, закинув руку за голову. Темные ресницы отбрасывали тень на смуглые щеки. «Наверное, спит», — подумала Кира, и в душе ее воцарилась пустота. Девушка придвинулась к нему, потерлась об его щеку и вскоре тоже погрузилась в глубокий сон.
И привиделось Кире, будто он снова обнимает ее, только теперь она не испытывала страха. Джайлз довел дело до конца, и мириады звезд взорвались перед ее закрытыми глазами. И вдруг его лицо начало терять очертания и постепенно превратилось в каменный лик изваяния. Кира в ужасе проснулась и, задыхаясь, огляделась. Джайлза рядом не было.
Пока она спала, он ушел.
В очаге еще тлели угольки, давая тепло, однако Джайлз укрыл ее краем паруса. Это не помогло — Киру охватила дрожь: ее сердце снова стало куском льда, и теперь некому его растопить. Она рывком села и заломила руки.
— Дура! — взвыла она. — Кретинка! Чертова идиотка!
Лицо Рувима прорезали глубокие морщины, в уголках рта обозначились горькие складки. Смеялся он теперь крайне редко — и это в двадцать-то лет! Радость навеки покинула его. После того как Долли вышла замуж за Бенджамена Рида, в жизни Рувима осталась только работа.
Слухи о том, что Долли беременна, быстро долетели до него, и он с ненавистью вспоминал об экстазе, испытанном ими обоими в Шугар-Хилле незадолго до свадьбы. Его трясло от злобы и ревности: ведь ребенок мог быть зачат именно тогда. Черт! Неужели Долли не дала бы ему знать, если бы догадалась об этом? Однако она ни разу не заговаривала с ним после того солнечного утра, когда полгорода собралось в церкви поглазеть на самую торжественную и пышную церемонию года!
Рувим туда не пошел. В тот день, едва рассвело, он отплыл на Ямайку проинспектировать новые плантации сахарного тростника и провести переговоры с менеджерами. До последнего момента юноша не верил, что Долли действительно собралась под венец с Ридом, — ему все это казалось шуткой. Рувим не мог представить себе, что она способна на такое, тем более после пылкой ночи любви, которую они провели совсем недавно. Нет, это невозможно… Однако, вернувшись домой, Рувим открыл газету… и прочитал подробный отчет о церемонии. Там поместили фотографии, описали подвенечный наряд невесты, перечислили всех гостей, в том числе даже пекаря, изготовившего огромный свадебный торт.
Терзаясь от душевных мук, Рувим скомкал газету, спотыкаясь, поплелся в сад и без сил опустился на траву…
Строительство новой фабрики Рида и Эрла шло быстрыми темпами. Рувим с лихорадочной горячностью отдавался изнурительной работе, надеясь, что это залечит его душевную рану. Он стал молчалив и раздражителен.
В фабричном дворе уже стояли новехонькие механизмы. Вскоре их распакуют и водворят на место. Большая часть оборудования прибыла из Великобритании.
Рувим очень гордился детищем, выраставшим у него на глазах. Он пропадал на фабрике от зари до зари, временами забывая даже поесть, но чем бы ни занимался, мучительные мысли о Долли преследовали его. По ночам Рувим со стонами метался в кровати, воображая ее в объятиях Бенджамена, который на правах законного супруга наслаждался юным упругим телом.
Порой, чтобы избавиться от наваждения, Рувим вскакивал на коня и мчался вдоль своих плантаций или по пустынному берегу океана. Спешиваясь, он бросался в волны прибоя. Холодная вода немного успокаивала его, и тогда с первыми лучами солнца молодой человек направлял коня к фабрике.
Рувим постоянно проверял новые печи, поскольку возлагал на них особые надежды, полагая, что теперь расходы на топливо снизятся вдвое. Даже Бенджамен, не желавший вкладывать деньги в новое оборудование, наконец уступил уговорам Рувима и согласился установить на фабрике современные линии. Партнеры, конечно, не разговаривали друг с другом — только переписывались.