Белла стряхнула с себя оставшиеся снежинки.
Она никогда больше и шага не ступит в Розовую башню. Она больше бы никогда не сможет посмотреть в лицо королеве, не хотела давать повод своим темным желанием и наложить проклятие на нее. Возможно она все же позволит темноте проникнуть в Ансилийский Суд. Пришла пора забыть о своем страхе и начать новую жизнь.
Кто–то коснулся ее плеча, Белла повернулась и увидела Эйслинн. И все кто был, на площади затихли. Все феи пристально смотрели на кого–то позади Беллы.
Принимая от Эйслинн предлагаемую ей руку, Белла повернулась и застыла.
Королева стояла на площади, в лучах света, проходящих сквозь открытые двери Силийского Суда, одетая в теплое белое меховое пальто, подол которого был покрыт снегом. Никакие брызги крови, не могли бы испортить такое совершенство. Хвала небольшой удаче.
— Сейчас канун Рождества, — сказала она. Стояла такая тишина, что можно было услышать, как падает снег. Даже со стороны Ансилийского Суда не доносилось ни единого звука.
— Поэтому я сделала тебе подарок.
Это произошло в тот момент, когда она заметила Ронана позади королевы, скрытого в тени ее свечения. Сердце Беллы замерло, а затем снова начало биться, но в два раза быстрее. Она сделала шаг к нему, но что–то в поведении королевы заставило ее остановиться. Королева была подобно хищнику, готовому нанести удар — одно неверное действие и она глубоко вопьется своими клыками.
— Счастливого Рождества вам обоим, но это еще не все, солнышко. — Королева глубоко вздохнула.
Когда она снова заговорила, ее голос был столь громким, чтобы все вокруг них услышали, включая съемочную группу Феймос. — Белла Рианнон Калисте Мак Лир и Ронан Ейчеус Куинн с этого момента изгнаны из Силийского Суда.
— Она повернулась и пошла обратно в башню, предоставляя взору всю шеренгу охранников позади нее.
Двери закрылись за ней с тяжелым стуком.
Белла побежала к Ронану и обняла его, главное что — он был жив, такой теплый реальный и в ее объятиях.
Ронан развернул ее к себе и поцеловал. Его язык проник в ее рот и разгорячил ее кровь, заставляя ее забыть о снеге и холоде, забыть обо всех других феях на площади, которые с интересом наблюдали за ними.
Когда они прервали поцелуй, у нее сбилось дыхание, и она слегка дрожала. Грустные глаза смотрели не нее.
— Из–за меня, тебя изгнали из Силии. Ты потеряла все. Это именно то, что я пытался предотвратить все эти годы.
— О, Ронан. — Она приподнялась и погладила его по щеке. — Нет. Разве ты не понимаешь? У меня есть все, потому что у меня есть ты.
— Даже если нам негде спать этой ночью?
— Мы это уладим. Теперь мы вместе и сможем преодолеть любые препятствия на нашем пути. Почему она помиловала тебя?
— Я связался с Фандиром. Я знаю, кто может согласиться сделать это, но за определенную цену. Королева прижала нож к горлу и потребовала эту информацию от меня после того, как ты ушла, но я отказался назвать его. Вместо этого я сказал, что если она нуждается в моих услугах, то я всегда рад. Когда угодно, но остальное время буду проводить с тобой — живой и невредимый.
— Такой прагматизм взял верх над ее ущемленной гордостью.
— Изгнание — это ее способ сохранить лицо перед судом.
— Куда мы идем сейчас?
Ронан посмотрел на Черную башню и взял ее за руку.
— Ансилия, — произнесла она.
Он кивнул.
— Я не знаю, чем это обернется, Белла. Темный Король будет недоволен мной и может изгнать из Черной Башни, ведь я отдал Летней Королеве часть bosca fadbh, то, что он хотел так получить.
Она закусила губу.
— Не сулит ничего хорошего.
Он развернул ее к себе, чтобы быстро поцеловать.
— У меня есть основания полагать, что он примет нас, несмотря на все это. Сила убеждения, Белла. У меня это распространяется на обоих членов королевских семей.
— Мы играем в опасную игру.
— Жизнь в судах всегда опасна.
Они повернулись и пошли к центру площади. Белла думала, что должна волноваться о том, что она теперь изгнана из единственного дома, который когда–либо знала, однако чувствовала признательность и счастье, смешанное с волной захватывающих приключений, которые им пришлось пережить и вещей, что они увидели.
Эйслинн стояла рядом с оклеветанной статуей Юлиуса Пэйффербурга, который означал въезд на территорию Ансилии.