О Боже! Она выгнула спину. Она не могла спросить его, потому что теперь он целовал ее, страстно и жадно. Она не могла спросить его, потому что это не имело никакого значения, лишь бы он не останавливался.
Он поцеловал ее в то чувствительное место, где шея переходила в плечо. Ее бедра покачивались под ним, словно жили отдельной жизнью. Теперь губы Филиппа блуждали по всему ее телу. Как только все ее чувства концентрировались в одной точке – там, где к ее телу прикасались его губы, он переходил к другому месту, заставляя ее покрываться мурашками от предвкушения.
Он поглаживал ее в ровном ритме. Тепло, исходящее снизу, теперь растекалось волнами по всему телу, в глубь живота и во все ее члены. Горячо. Если такой же жар в аду, она будет счастлива, провести там вечность. Но это слишком приятно для ада. Скорее, это было похоже на рай, насколько она могла себе представить ощущения в раю.
Она вздыхала, она стонала, она не могла не извиваться под ним. Она едва услышала, как он прошептал ее имя.
Сверкнула молния. Не просто сверкнула – раздался оглушительный грохот. Анджела открыла глаза, и ее почти ослепила вспышка. Яркость слегка убавилась, но не исчезла полностью. Филипп, возвышавшийся над ней, продолжал поглаживать ее в том же месте. Их взгляды встретились всего на мгновение, и он вновь поцеловал ее.
Опять раздался грохот – это был явно не гром, но ей было безразлично, что это.
Под его руками, его поцелуями, ощущая его на себе, думать, было совершенно невозможно. Был только жар, и теперь восхитительное чувство от волн нежности, расходящихся по всему телу. Она не могла дышать, да и не хотела. Ее сердце стучало так сильно, что казалось, вырвется из груди. Но и это ей было безразлично.
И вот это чувство захватило ее, полностью овладело ею, поглотило ее. Она вскрикнула, не сопротивляясь этому чувству, а признавая свое поражение перед ним. Сладкое поражение.
Она не осознавала, погруженная в свое собственное удовольствие, что Филиппом овладело то же самое чувство. Он пытался сдержать освобождение. Он был взрослым мужчиной, а не перевозбужденным зеленым юнцом, он должен был контролировать себя. Но стоило ему взглянуть на ее лицо, на котором читалось наивысшее возбуждение, которое вызвал он, и для него все было кончено. Он застонал при этом высвобождении. Но проигрыш никогда не был таким восхитительным.
Ему потребовалась минута, чтобы собраться с силами и осторожно лечь рядом. Меньше всего ему хотелось, чтобы сейчас она задохнулась под его весом. Узкая кровать была слишком тесна для двоих.
– Что сейчас произошло? – шепотом спросила она. – Что ты со мной сделал?
– Французы называют это «petite raort», – хриплым шепотом ответил он. – Маленькая смерть.
– Тогда я хотела бы умирать снова и снова, – пробормотала она.
Филипп повернулся, посмотрел на нее и увидел улыбку удовлетворенной женщины. Ангела, который упал с небес и вновь был поднят на ту высоту, которой заслуживал. Поняв это, он ощутил невероятный прилив гордости и силы. Анджела лежала и улыбалась, ее глаза были закрыты, и она не видела, что на его губах играет точно такая же улыбка.
Тишину прервал громкий стук хлопающих дверей. В дверь его комнаты забарабанили, и прежде чем Анджела и Филипп успели разорвать объятия и одеться, дверь распахнулась.
Глава 8
Это была всего лишь Хелена, чуть дальше в коридоре стояла Пенелопа. Это было плохо, но не катастрофично. Если тебя застают в компрометирующей ситуации, пусть это будут друзья, а не мать или компаньонка. У Филиппа, несомненно, был богатый опыт в таких делах.
– Черт побери, – пробормотал Филипп, взглянув на ситуацию их глазами.
Он без рубашки, почти обнаженный. Анджела в прозрачной нижней рубашке, с распущенными волосами и, как он теперь заметил, с пылающими щеками и припухшими от поцелуев губами.
– Ох, слава Богу! – сказала Хелена, прислонившись к дверному косяку.
Филипп смутился. Он также воздавал хвалу Господу, но совершенно по другой причине.
– Ну что? Анджела здесь? Она в безопасности? – спросила Пенелопа, в ее голосе были истерические нотки.
– Она здесь, – ответила Хелена, не отрывая взгляда от Филиппа и Анджелы, которая торопливо собирала свою одежду.
– Это не то, что ты думаешь, – сказала Анджела. – Я клянусь. Ой, где же мои шпильки для волос?
– Забудь о своих булавках, – выпалила Хелена. – В часовне пожар. Нужна помощь.
Она развернулась и помчалась по коридору.
– Оставайся здесь, – сказал Филипп Анджеле, на ходу застегивая рубашку. Сам он был в дверях и уже через секунду несколькими широкими шагами догнал Хелену. – Что случилось?
– Могу задать вам такой же вопрос, – резко ответила Хелена.
– Молния ударила в старый дуб, он загорелся. Ветки упали на крышу, и начался пожар, – объяснила Пенелопа.
– Именно так, – подтвердила Хелена. Филипп выругался.
– Никто не пострадал?
– Нет, но мы боялись за Анджелу, – сказала Пенелопа.
– Ее не было в комнате, мы подумали, что она может быть в часовне, она ведь ходит туда каждый вечер, – объяснила Хелена.
Филипп не смог произнести ни слова.
– Не иначе как божественное провидение. Хорошо, что она была в вашей комнате, лорд Филипп, а не там, где обычно. Это ее спасло, – сказала Пенелопа, слегка задыхаясь от быстрой ходьбы.
– Или вновь погубило, – возразила Хелена и, повернувшись к Филиппу, добавила: – Я не собираюсь забывать о том, что увидела.
И он, глядя ей прямо в глаза, ответил:
– А я не собираюсь забывать о ней.
– Сейчас не время выяснять отношения, – напомнила Пенелопа: Распахнув входную дверь, Они торопливо выбежали во двор. Филипп снова едва слышно выругался.
Массивный столб пламени, казалось, плавал в небесах. Приглядевшись, можно было увидеть, что горела верхушка старого дуба. Пылающие ветки действительно свалились на крышу часовни, которая тут же занялась. Филипп слышал рев бушующего огня, и грохот падающих внутрь часовни обгоревших стропил.
Потоки дождя помогали сдерживать пламя. Повсюду сновали монахини, и им на помощь стекались сельские жители. Все они выстроились в цепочку и передавали ведра с водой от колодца. Филипп дал команду выставить все емкости, которые только можно найти, чтобы собирать дождевую воду. Сам он встал во главе цепочки, чтобы сменить аббатису, которая находилась в опасной близости к огню.
Филипп вылил еще одно ведро воды в пламя. Один маленький участочек с шипеньем погас, но это было ничто по сравнению с огромным бушующим пожаром. Он с ужасом думал о том, что Анджела могла оказаться в этом аду, ведь она действительно ходила в часовню почти каждую ночь. Слава Богу, что она была с ним. Странная ситуация, но в этом случае он не погубил, а спас женщину и мог гордиться собой.
«Какой же он все-таки глупый, – подумала! Анджела, – неужели он действительно считает, что я буду сидеть здесь, в то время как полыхает часовня?» Она выбежала в коридор, подбежала к дверям и выскочила наружу. И тут она остановилась как вкопанная, задохнувшись от увиденного.
Каждую ночь Анджела засыпала с большим трудом. Именно ночью в своей постели она чувствовала себя особо одинокой и покинутой. Желание, поднимавшееся в ней и не находившее выхода, лишало ее сна. И практически всегда это заканчивалось тем, что она натягивала на себя платье, брала свечу и шла в часовню. Там она молилась и рисовала, пока не уставала настолько, что еле добиралась до постели. Однажды ночью она даже заснула на церковной скамье.
Но именно сегодняшней ночью она не пошла в часовню. У нее даже мелькнула мысль: не ее ли отсутствием вызвано это несчастье? Может быть, ее посещения каким-то образом оберегали старое здание. Но ведь и до нее эта часовня простояла невредимой двести лет. Значит, дело было не в Анджеле.