Он бросил на нее мимолетный взгляд.
— Подумал, что тебе следовало это сделать.
— Ну да. — Она внимательно всмотрелась в перевязку, которая находилась прямо под пятном на его свитере, которое теперь казалось темно-коричневым. Лейла испытала приступ тошноты, понимая, что это из-за нее. — Ты в порядке?
Он наградил ее взглядом, в котором читалось, что проблемы у нее, а не у него.
— А как я выгляжу?
«Ты выглядишь божественно».
— Внешность может быть обманчива. Особенно твоя.
— Я не знал, что обладаю способностями хамелеона. Это помогло бы мне в самые черные дни.
Он героически сражался на войне. Теперь он попал совсем в другой мир. Вполне естественный шаг вперед, но не всем бывшим военным удается гармонично пережить столкновение с мирной действительностью и ее скрытыми опасностями.
Неужели именно это так сильно ожесточило его? Он всегда был сложным человеком, но те мрачные глубины, которые она чувствовала в нем сейчас, появились по причинам ей пока неизвестным.
Лейла с трудом произнесла:
— Я говорила о твоей коже. Она такая… — «Гладкая, загорелая и нежная… Мне так хочется к ней прикоснуться». — Загорелая. Кто-либо другой в подобной ситуации был бы бледным, как призрак.
— Вряд ли ты видела людей, потерявших много крови, до настоящего момента.
Она ускорила шаг, чтобы перехватить его взгляд.
— Ты ошибся. Я работала волонтером в скорой помощи во время учебы в колледже Зохаида.
Ей снова удалось его удивить? Блеск его глаз подсказал ей именно это.
Он удивился, что ее матери при всех стараниях не удалось сделать из нее изнеженную принцессу?
— Тогда ты должна знать, что большое количество крови лишь выглядит ужасно. Во мне все еще более чем достаточно этой жидкости, циркулирующей по телу и выполняющей свою работу. Более того, потеря крови — это всегда обновление.
На этот раз у Лейлы открылся рот от удивления.
— Обновление?
— Прежде чем ты задашь этот вопрос, спешу ответить. Я не наношу себе увечий намеренно. Но когда это случается, я пытаюсь найти в боли положительную сторону. — Медсестра права. Он не похож на обычного человека. — Я все еще тебя не убедил, хотя твое волонтерское прошлое говорит тебе об обратном.
— Я просто не могу перестать думать о том, что все могло закончиться гораздо хуже.
— Перестань изматывать совесть.
В этом он ошибся. Ее не мучило чувство вины. Она просто боялась за него, хотя и понимала, что опасность уже позади.
Рашид вздохнул:
— Как мне тебя убедить, что я выживу? Поверь, я не собираюсь покидать этот свет в ближайшие лет пятьдесят.
— Я уж прослежу, — пробормотала она.
Он наградил ее очередным взглядом искоса, на этот раз еще более долгим. Они молча вышли из больницы на морозный воздух.
Лейла с трудом поборола желание взять его за руку, когда они переходили дорогу. Одно дело — привезти его сюда и дождаться, пока его отпустят, совершенно другое — позволить себе этот интимный жест. Она не хотела снова видеть удивленный изгиб его бровей.
Но все же она его увидела, когда поспешила сесть за руль. Рашид неподвижно стоял около машины. Лейла опустила окно и сказала:
— Садись уже.
— Может, поедешь к себе домой вместо того, чтобы раздавать указания мне?
— Я отвезу домой тебя.
Выпрямившись, Рашид засунул руки в карманы пальто, давая тем самым понять, что готов отстаивать свою позицию.
— Наш договор не был настолько продолжительным. Он окончился в тот самый момент, когда тебе сообщили, что мое ранение вполне безобидно.
— То есть твоя рана была не настолько серьезна, как ранения в боях, и потеря крови не очень значительна. Но швы должны сейчас очень болеть, учитывая то, что ты снова изображал из себя супергероя и отказался от анестезии и обезболивающего. И даже если ты обладаешь сверхъестественными способностями, я настаиваю на том, чтобы отвезти тебя домой. Более того, я не просто доставлю тебя до дверей. Я собираюсь зайти к тебе.
Это сразило его наповал. Он замер, затем наклонился и посмотрел ей в глаза.
Наконец, Рашид медленно и четко заговорил:
— Я участвовал в трех войнах, принцесса. Я сбился со счета, сколько именно вооруженных конфликтов мне пришлось урегулировать. Не говоря уже о других миссиях, из которых казалось невозможным выбраться целым и невредимым. Каждый раз у меня был всего один шанс на миллион. Я видел ужасающие вещи, я делал их, мне делали их. Поэтому единственное, чем является для меня пара дюжин шрамов, — это чувство ностальгии по полю боя. Уверяю тебя: до кровати я доберусь.