Джианна недолго молчала, хотя больше не говорила о восьми шариках кокса. Она сменила тему на лошадиные скачки. Это был приемлемый разговор, к которому многие присоединились. Не то, чтобы это зона свободная от наркотиков — на самом деле, многие люди проходили через этот дом ежедневно с наркотиками — но на открытом воздухе, это был этикет Коза Ностры притворяясь, что мы являлись классическим примером семьи с белым забором. Даже если бы наши дома были окружены железными воротами и охраной.
Я была рада видеть, что Адриана появилась вместо того, чтобы сесть на самолет и улететь на Кубу. Она сидела рядом со своим женихом и папой на другом конце стола.
Возможно, я и была трусихой, но рада, что не должна сидеть рядом с Николасом. Я была идеальной хозяйкой и вежливо отвечала на все вопросы — столь неуместные, какими иногда могли быть комментарии, пивших людей, — но с ним я не могла подобрать нужных слов. Я почувствовала, как косноязычно он коснулся моей точки притяжения, и, честно говоря, мне стало жарко, будто румянец постоянно согревал мою кожу.
Может говорить с ним не так уж и приятно, но смотреть в его сторону слишком легко. Если бы не его размер, он легко мог бы соответствовать симпатичным мальчишеским предпочтениям Адрианы, когда у него было трезвое выражение лица. Он был загорелым, его волосы были почти черными, и я не могла не заметить, что его бицепсы были четко очерчены через рубашку. Мой будущий шурин был еще красивее под ярким солнцем. К несчастью, его личность не совпадала.
Но что меня больше всего интриговало в его внешности, так это темные татуировки, проступавшие сквозь белую рубашку. Они были расплывчатыми, но мне показалось, что они проходили от плеча до золотых часов на запястье. У Николаса Руссо был рукав. Я знала, что этот джентльменский взгляд был сплошным дымом и зеркалами.
Он оглянулся и встретился со мной взглядом, будто почувствовал, что я наблюдаю за ним. Воздействие равнодушного взгляда все еще находило способ коснуться моей кожи, даже, если нас разделяло пять стульев. То, как он не должен был говорить мое имя, крутилось в моей голове, глубоко и многозначительно. Просто чтобы не выглядеть трусихой, я выдержала его взгляд на секунду, прежде чем отвернуться. У меня появилось внезапное ощущение, что для моего будущего здоровья... я не должна больше общаться с этим человеком.
— Я слышал, у тебя скоро концерт, Елена. — сказал дядя Мануэль, сидевший через несколько мест.
Его голос стал не чем иным, как воспоминанием о кровопролитии из-за той роли, которую он сыграл шесть месяцев назад. Я отпила глоток вина, не ощущая ничего, кроме вины и обиды.
Каждая пара глаз повернулась ко мне, все двадцать, но я видела только один из них.
— Да. — я заставила себя улыбнуться. — В субботу.
— Ты танцуешь? — спросила Джианна. — Как весело! Я немного брала уроки танцев, но... — она понизила голос. — Мы наверное, говорим о двух разных вещах.
Мои глаза блеснули.
— Ты имеешь в виду Степ?
Ее смех был легким и воздушным.
— Да, определенно Степ. Ты всегда танцуешь?
— Да, с самого детства.
— У тебя хорошо получается?
Я рассмеялась над этим прямым вопросом.
— Честно говоря, нет.
Моя мама пробормотала что-то несогласное с другого конца стола. Она была вынуждена не согласиться — это часть материнства — но я была посредственна в танцах и у меня не было проблем с признанием этого. Надо было чем-то заниматься. Чем-то заполнить однообразное время. Я любила это в детстве, но теперь это был просто рукав платья, не подходивший мне.
Разговоры стихли, и Джианна принялась возить брокколи по тарелке, словно ей было семь и она не любила овощи. Ее муж усмехнулся абсолютно ничему. Она закатила глаза и сделала большой глоток вина.
Обед продолжался бессмысленной болтовней, хорошей едой и питьем, но напряжение так и не рассеялось. Оно сидело здесь, не прерываясь. Как эхо, прежде чем слова были произнесены.
Мой брат откинулся на спинку стула, позвякивая кольцом, водя пальцем по бокалу с вином. Адриана ела так, словно рядом с ней не сидел крупный мужчина, которого она не знала и за которого она собиралась выйти замуж через три недели.
Папа упомянул, что купил старый полигон, для стрельбы и разговоры об этом поплыли по столу, как эффект домино. Официанты только что подали тирамису на десерт, и я была готова к завершению обеда. Но, к сожалению, это неудобное напряжение вот-вот должно было вырваться из неизбежного.