В начале следующей недели вернулся Сойер, а с ним еще двое мужчин. Девушке ужасно хотелось крепко обнять его, чтобы он почувствовал ее радость, но она только приветливо улыбнулась и обменялась рукопожатием с черноволосым незнакомцем. Это оказался доктор Баркер, который сразу прошел в комнату Джона. Вторым гостем был светловолосый юноша по имени Люций Тернер, примерно ее возраста, с наивным, почти детским, лицом. Его Сойер нанял в качестве работника.
У Каролины прибавилось забот по дому, и ей никак не удавалось поговорить с Сойером. К ужину вышел наконец протрезвевший Рамон. Девушка с трудом узнала его в этом изможденном мужчине с всклокоченной бородой и черными кругами вокруг налитых кровью глаз.
Ближе к вечеру Сойер занялся починкой сломанных ворот. Жара не спала, и Каролина высоко подвязала волосы на затылке, а Сойер разделся до пояса; грудь и плечи у него блестели от пота. На месте недавней раны теперь виднелся багровый шрам.
– Я кое-что сумел разузнать, – сказал он, вытирая мокрый лоб. – Максимо с Фабианой получили у адвоката разрешение на брак и уехали куда-то на север, где вроде есть священник, который их повенчает. Теперь у Джона больше нет жены.
– Дядя знает? – спросила Каролина, ошеломленная скоропалительностью происходящего.
– Я не мог не сказать. Доктор считает, что правда ему только на пользу.
– Как быстро они это устроили. – Тем лучше для Джастина.
– Думаешь, он согласится с такими переменами?
– После того, что случилось между Джоном и Максимо, даже не знаю, – пожал плечами Сойер. – Но выбора у него нет, по закону он должен оставаться с матерью.
– Я очень беспокоюсь за мальчика. Он ведь не любит Максимо.
– Откуда ты знаешь? – удивился Сойер.
– Он мне сам говорил. Дескать, Максимо – грубый человек. И еще он сказал, что у него три отца – Рамон, Максимо и его папа.
– В этом он прав. Каждый из них ведет себя так, будто Джастин – его сын.
– Дядя Джон пришел в ярость, когда узнал, что Джастин уехал с Фабианой.
– Она его мать. К тому же Максимо все равно заставил бы его уехать с ними. Джастин, по-моему, любит Джона Брендона, но любит и свою мать. Ему только четырнадцать, он не ссорится с Фабианой и Максимо. У тебя здесь все было в порядке? – вдруг сменил тему Сойер.
– Да.
– Я отправил Хатфилда на пастбище сказать Уиллу, чтобы тот немедленно возвращался. До отъезда я хотел бы убедить Джона избавиться от Кейна. От него одни неприятности. Месяц назад в Гриффине он заехал на лошади в салун и поднял там стрельбу. – Прервав работу, Сойер покосился на девушку. – Я тебе кое-что привез.
Господи, неужели он хочет сделать ей подарок? Каролина зачарованно следила за тем, как он шарит в кармане.
– Давай руку. – Сойер надел ей на запястье тонкий браслет. – С днем рождения. Видишь, я не забыл.
– О, – только и смогла выдохнуть девушка, любуясь поблескивающей золотой цепочкой.
– Я заказал его у кузнеца. – Сойер взял ее за руку. – У тебя очень тонкая кисть, смотри не потеряй. Можешь застегнуть браслет потуже, только передвинь вот этот крючок на следующее звено.
– Сойер, он мне ужасно нравится! Спасибо! – Каролина обняла его за шею, потом отстранилась и с улыбкой посмотрела на него.
– С шестнадцатилетнем, Каролина Брендон, – подмигнул он. – Жаль, что по этому поводу не будет званого вечера.
– Теперь мне все равно.
Сойер поцеловал ее в лоб и вернулся к работе, а девушка чуть не парила от счастья. Она снова полюбовалась подарком. Да будь он хоть из старой проволоки, разве в этом дело? Ведь Сойер заказал браслет для нее!
– Он просто замечательный, такой красивой вещи у меня никогда не было.
– Неужели? – засмеялся Сойер, – Ты жила в Атланте и не знаю где еще. Таких побрякушек у тебя могло быть навалом.
Она прислонилась спиной к изгороди рядом, не сводя глаз с браслета.
– Это особая вещь… Твой подарок.
Он улыбался, довольно быстро закончил работу и положил молоток на землю.
– Сойер, когда ты вернешь свое золото, что ты будешь с ним делать?
– Каролина, сколько раз ты меня об этом спрашивала? Не знаю, я еще не готов остепениться. Может, попытаюсь и дальше искать золото.
– А разве это не опасно?
– В большинстве случаев – да. – Он задумчиво посмотрел вдаль и слегка прищурился, отчего в уголках глаз собрались морщинки. – Полагаю, всем нам дается в этой жизни два шанса.
– Два шанса? – удивилась Каролина.
– Первый дается, когда мы рождаемся – богатыми или бедными, от хороших родителей или плохих, не важно.
– А второй?
– Второй мы зарабатываем сами, – твердо ответил Сойер.
– Никогда бы не подумала. До сих пор я заработала не слишком много.
– Нет, заработала, и весьма неплохо. Дом в Техасе и того, кто будет о тебе заботиться.
– Предположим. – Каролина снова взглянула на поблескивающий браслет.
– Нужно лишь иметь какую-нибудь цель – и дело в шляпе, – весело заключил Сойер. Когда они подошли к задней двери, он положил руки ей на плечи. – Ты взрослеешь, Каролина. Этот год у тебя особенный.
– Спасибо за подарок. – Девушка невольно потянулась к нему.
На миг в его глазах что-то мелькнуло, он крепче сжал ей плечи и вдруг резко отпустил.
– Спокойной ночи.
Каролина вошла в дом и задумчиво посмотрела на браслет. Если бы Сойер еще и поцеловал ее…
Поскольку работников не хватало, Сойер остался на ранчо, чтобы помочь Джону Брендону, но через неделю стал тяготиться вынужденной задержкой. Кроме того, он сознавал, что пора расставаться с Каролиной.
Он больше не прикасался к ней, однако ее красноречивые взгляды и стремление почаще оказываться рядом говорили сами за себя. Она начинает думать, что любит его, а уединенная жизнь на границе отнюдь не улучшала положение.
Рамон словно одержимый молча работал бок о бок с ним. В него вселился новый бес: он пытался забыть. Рамон очень изменился, потерял свое добродушие, стал замкнутым.
Кейн с Уиллом вернулись, поэтому Каролина была рада присутствию Сойера и Рамона. Зная, что днем на ранчо никого почти не оставалось, она выходила из дома с револьвером в руке. Но Кейн даже в присутствии других работников ухитрялся или слегка задеть ее, или отпускал сквозь зубы такое, что она заливалась краской.
Однажды вечером Каролина не выдержала.
– Оставьте меня в покое, Кейн, не то я пожалуюсь дяде и он вас уволит.
Тот с ухмылкой бесстыдно уставился на ее грудь.
– Вы, мисс Каролина, не знаете, от чего отказываетесь.
– Убирайтесь с кухни! – Она едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину.
– Всенепременно, милашка. – Кейн воровато погладил ее по щеке и когда девушка отпрянула, довольно осклабился. – Но ты скоро изменишься. На ранчо женщина быстро начинает страдать от одиночества.
Каролина видела в окно, как он лениво идет к коралю. Наверное, кому-то он покажется красивее Сойера, долговязого и сурового, но ее Кейн Хатфилд совершенно не привлекал.
Однажды утром Джон Брендон, выходя из спальни в гостиную, зацепился ногой за ковер и упал. Рана снова открылась, вскоре он уже метался в лихорадке, а два дня спустя доктор Баркер сообщил, что не ждет ничего хорошего и Джон, видимо, умрет.
Для Каролины это было ударом, который моментально нарушил обретенный ею душевный покой, ибо снова возникла угроза оказаться бесприютной. Значит, обратно в Натчез, на Миссисипи.
Терзаясь ожиданием смерти дяди и полной неизвестностью своего будущего, Каролина впала в уныние, но через некоторое время решила, что, если случится худшее, она попробует нанять Рамона, чтобы тот отвез ее в форт Гриффин. Иллюзий в отношении Сойера девушка не питала, он и так уже злится, что не может покинуть ранчо.
Всю ночь Каролина просидела возле дяди. За завтраком все были сумрачны и молчаливы, а днем, когда она готовила ужин, доктор Баркер пригласил ее в спальню раненого.