К обнаженной коже на ее правом плече прикоснулись пальцы. Прикоснулись лишь слегка, но она сильно вздрогнула. Это были пальцы не Стрикленда: ведь обе его руки уже прикасались к ней. Значит, это были пальцы Маркуса. Она почувствовала, как к ее горлу подступила желчь. Ее пасынок прикоснулся к ней. Ей сейчас станет дурно.
— Пожалуйста… — прошептала она Стрикленду, хотя и осознавала, что он, скорей всего, не услышит ее шепота.
Пальцы Маркуса, ощупывая ее, медленно скользнули вниз по линии ее плеча.
Грасиэлу охватила дрожь. Ей необходимо как-то остановить его. Она знала, что у него возникнет такое же чувство отвращения, как у нее самой, если он вдруг узнает, что прикасается подобным образом к своей мачехе.
Она приподняла голову, тем самым уже едва не выдавая себя. Но какой у нее в данный момент имелся выбор?
Она не могла позволить этому продолжаться, потому что он сейчас начнет прикасаться уже не только к ее плечу.
Внезапно раздавшийся голос Стрикленда заставил ее слегка вздрогнуть:
— Извини, Отенберри. Она — только моя.
Затем, прежде чем она осознала, что он делает, Стрикленд приподнял ее и усадил себе на колени. При этом он расположил ее так, что она села на его колени как бы верхом и ее юбки легли вокруг ног молодого человека. Чтобы удержать равновесие, ей пришлось положить ладони на его плечи.
В таком положении ее лицо оказалось выше, чем его лицо. Ее волосы спускались каскадами вокруг ее наклоненной головы, скрывая ее лицо от сидящего рядом Маркуса.
Она заметила блеск в выразительных голубых глазах Стрикленда, которые, казалось, смотрели куда-то глубоко внутрь нее. Когда она стала рассматривать его, скользя взглядом сверху вниз, все остальное, что ее окружало, как бы затуманилось. Звуки, издаваемые совокупляющейся парочкой, стали более тихими.
Она почувствовала, как к ее ушам прилила кровь, когда его ладони проскользнули под завесу ее волос и прикоснулись к ее лицу. Эти широкие ладони чиркнули по нежной коже ее щек, и большие пальцы стали скользить туда-сюда.
Он пристально посмотрел на нее и тут же отвел взгляд. Точнее говоря, они как бы быстро обменялись взглядами, а затем он притянул ее лицо к своему лицу. Когда их губы соприкоснулись, ощущение было таким сильным, что по ее телу пробежали ледяные мурашки. На какое-то коротенькое мгновение в голову пришла мысль, что ей надо бы оттолкнуть его от себя.
Но затем эта мысль улетучилась.
Грасиэла уже очень давно не целовала мужчину.
Она почувствовала себя молоденькой девушкой, и ее губы, задрожав, робко ответили на его поцелуй. Она как будто бы целовалась впервые в жизни. И во многих отношениях именно так оно и было. Этот поцелуй совсем не был похож ни на те целомудренные поцелуи, которыми она обменивалась с сыном пекаря до того, как вышла замуж, ни на те поцелуи, которыми ей доводилось обмениваться позднее со своим мужем. Отенберри никогда не уделял много внимания поцелуям.
А еще на нее очень сильно подействовало то, что она сейчас сидела на нем как бы верхом. Ее бедра были широко разведены и обхватывали его бедра, а юбки обволакивали его колени. Положение их тел было более чем интимным. Она ощущала своим телом тепло его тела. А еще она чувствовала в себе странную силу, но при этом осознавала, что лишь одним щелчком пальцев он мог эту ее силу у нее отнять.
Ее пальцы медленно сгибались и разгибались на верхней части ее груди — так, как будто не знали, куда им двигаться и что делать. Да, ей показалось, что ее руки обладают своей собственной волей. И им не хотелось его отталкивать.
Его губы были мягче, чем она предполагала. Она ощутила на своих губах их теплоту, давление и сладость.
Ее пальцы скользнули вверх и прикоснулись к его плечам.
Его пальцы в ответ крепче сжали ее волосы. Он чуточку подался назад, и его губы очень тихо произнесли слова, расслышать которые смогла только она одна:
— Поцелуйте меня. И сделайте это так, чтобы это выглядело как настоящий поцелуй.
«Как настоящий поцелуй».
Он сказал это потому, что все, что сейчас происходит, — ненастоящее. Для него — ненастоящее.
Ему, видимо, вовсе не хотелось делать все это с ней. Осознание этого подействовало на нее и облегчающе и, как ни странно, разочаровывающе. Она отогнала от себя мысли о разочаровании и сконцентрировалась на чувстве облегчения. Если ей необходимо устроить убедительный спектакль, то так тому и быть. Она пришла сюда сегодня вечером, чтобы пожить, чтобы испытать то, чего в ее жизни уже так долго не было, чтобы ее жизнь — и в настоящий момент, и в будущем — не была уже больше бесконечным потоком какой-то серости.