Ее широко раскрытые темные глаза казались остекленевшими, когда они уставились на него. Она как будто бы не знала, как ей выбраться из всего того, что только что произошло.
А вот у него имелась очень даже замечательная идея относительно этого происшествия, которая включала в себя поиск какой-нибудь подходящей кровати. Найти таковую в этом заведении было бы не очень трудно.
Однако уже в следующее мгновение его охватило чувство разочарования, потому что он осознал, что такого произойти не может. Одного лишь взгляда на нее, уже оглядывающуюся по сторонам с таким видом, словно она ищет ближайший выход из этого заведения, было достаточно, чтобы понять: сейчас о кровати можно даже не заикаться. В течение нескольких быстротечных мгновений она, возможно, и отвечала на его поцелуй, но никакого продолжения с ее стороны не последует.
Он взял ее за запястье и потянул за собой:
— Пойдемте.
Она поспешила вслед за ним.
Он попытался подавить чувство разочарования и напомнил себе о том, кто она. Она — леди, к которой он всегда относился с должным почтением. Относился так, как относятся к матери своего друга.
Однако отныне, когда бы он на нее ни посмотрел, она всегда будет для него уже кем-то другим. Она будет для него женщиной, с которой он целовался. Женщиной, которая, как он уже знает, приходила в «Содом». Мысль об этом становилась для него навязчивой.
Сколько раз она уже бывала здесь? Скольких мужчин она уже завлекала к себе в постель? И почему ему хочется убить их всех — всех до одного?
Он, похоже, рассердился и шел настолько быстро, что она едва поспевала за ним. Юбки шлепали ее по лодыжкам, а пальцы сжимали его руку, которой он держал ее за ладонь.
— Куда вы меня ведете? — наконец спросила она, тяжело дыша.
— Я никуда вас не веду. Я просто вывожу вас из этого заведения, — скороговоркой ответил он.
— А-а.
Она тут же стала мысленно ругать себя за то, что произнесла это дурацкое междометие. Оно прозвучало так, как будто она, Грасиэла, разочарована.
— Это ведь то, чего вы сами хотели и о чем вы меня попросили, — напомнил Стрикленд, слегка сжимая пальцами ее ладонь и бросая быстрый взгляд через плечо в сторону комнаты, в которой он только что вызвал у нее так много эмоций. — Разве не так?
Грасиэла поспешно закивала:
— Да.
Она ведь и в самом деле попросила его об этом, когда заметила в коридоре Маркуса. До того, как Стрикленд завел ее в ту комнату. До того, как он ее поцеловал.
Поцелуй. Каким бы нелепым это ни было, ей теперь казалось, что отныне ее жизнь можно разделить на две части: до того, как она поцеловала лорда Стрикленда, и после того. Потому что этот поцелуй многое изменил. Она вдруг почувствовала себя другой. Совсем другой.
Ее губы все еще трепетали, а в теле по-прежнему чувствовалось тепло в местах, к которым он прикасался и которые, как ей казалось, никогда раньше не испытывали подобных ощущений. А если учесть, что она была вдовой и знавала прикосновения мужчины, то новизна этих ощущений значила очень и очень многое.
Она сделала глубокий вдох. Ей было необходимо побыстрее расстаться со Стриклендом, чтобы оказаться наедине с собой и поразмыслить над тем, что означало для нее это изменение.
Он повел ее вниз по задней лестнице, то есть не по той лестнице, по которой она попала на второй этаж вместе с Мэри-Ребеккой.
— А вы пришли сюда одна? — спросил он с легким любопытством в голосе. Он спускался вниз по ступенькам, не выпуская руки Грасиэлы и увлекая ее за собой.
— Нет. Моя подруга…
— Леди Толбот? — предположил он, и в его голосе прозвучало не только любопытство, но и кое-что другое.
— Ну да. Откуда вы это знаете?
— Я видел ее здесь раньше, и мне известно, что вы с ней подруги. — Его губы расплылись в легкой улыбке. — Она сюда частенько захаживает.
— В самом деле? — пробормотала Грасиэла, злясь на него за эту его улыбку и все то, что она подразумевала. Мэри-Ребекка, похоже, была желанной и регулярной посетительницей «Содома». Грасиэла невольно почувствовала укол ревности.
Ей тут же стало интересно, целовался ли он когда-либо с Мэри-Ребеккой и понравилось ли ему целоваться с ней. Возможно, они делали и что-то более значительное, чем поцелуй. От Мэри-Ребекки вряд ли стоило ожидать, что она станет рассказывать ей, Грасиэле, буквально обо всех своих встречах в «Содоме». Мэри-Ребекка была красивой женщиной, да и Колин, без всякого сомнения, был по-своему очарователен, а потому ее подруга, конечно же, сочла бы его привлекательным.
Когда они дошли до первого этажа, Грасиэла покосилась на его мужественный профиль. А кто не счел бы его привлекательным? Если бы ее падкой на мужчин подруге выпала возможность побыть с ним, разве смогла бы она не воспользоваться этой возможностью?