Слушая его смех, низкий и гортанный, Франческа не могла сосредоточиться. Он взял ее руку, показывая, как правильно двигать шарик в шоколаде. Его ладонь была теплой, а прикосновение — нежным. На секунду Франческа прикрыла глаза, представляя, как он управляет ее телом с таким же искусством, лаская ее груди, обхватив их ладонями, играя с ними, затем заводит ее… и начинает все сначала.
— Теперь клади сюда, на бумагу.
Франческа наклонила голову, рассматривая свою чашечку.
— Она кривая.
— Не страшно. Идеальность здесь не обязательна. Твоя похожа на цветок без лепестков.
Молодая женщина быстро сняла пальцем капельки шоколада с кастрюли и облизала его.
— Можно еще?
Джо недоуменно заморгал, словно думал о чем-то другом.
— А, конечно… Надо израсходовать весь шоколад. — Он отодвинулся. — Занимайся этим, а я растоплю белый шоколад, и мы сделаем мраморные чашечки.
Франческа приноровилась и скоро заполнила шоколадными формочками два подноса. Джо работал с белым шоколадом.
— Формочки будут стоять в холодильнике всю ночь, а десерт я приготовлю завтра, — сказал он. — Спасибо за помощь… и вообще за интересный день.
— Извини, я не должна была приглашать тебя на семейный спектакль. Ты и так выручил меня с машиной.
— Не говори так! — запротестовал Джо. — Знакомство с твоими родителями помогло мне увидеть тебя в новом свете.
— А разве это хорошо? — Она передернула плечами.
— Тебе повезло, а ты этого не понимаешь.
— Я все понимаю, Джо. Мои родители, конечно, не идеал. Но я все равно благодарна им. Особенно если сравнить твое детство с моим… — Она запнулась.
— Эй, не вздумай жалеть меня!
Она толкнула его локтем.
— Ох, бедный маленький сиротка!
— А ты несчастная маленькая богатенькая девочка.
— Богатенькая? Шутишь?
— Мне такой дом, как ваш, показался бы дворцом.
— Тогда вспомни, что мы уехали из него после развода родителей. И жили в небольшой квартирке.
— Мой отец был из рабочих, и родня матери считала ниже своего достоинства поддерживать с ним отношения. Думаю, поэтому они с трудом терпели меня… — Джо замолчал нахмурившись.
— Продолжай, — попросила Франческа.
— Родители погибли в автокатастрофе. Я был с ними в машине, когда все это случилось, но ничего не помню. Шок, наверное. Сестра моей матери осталась единственным моим кровным родственником. Они с мужем были вынуждены взять меня к себе, но не знали, что со мной делать. Я напоминал им о недостойном поведении их родственницы…
— Почему ты оказался в приюте?
— По своей вине. Я жаждал вырваться от них любой ценой. И однажды разбил витрину магазина. Меня арестовали, а мои родственники заявили, что не в силах со мной справиться, что у меня дурные наклонности…
— Но тебе было только одиннадцать?
— Да. — Джо взял ложку, собрал остатки шоколада со стенок кастрюли и поднес к губам Франчески. — Может, сменим тему?
Она послушно съела шоколад. Поможет ли он ее ноющему сердцу?
Джо медленно отвел ложку от ее рта и, не отрывая от него глаз, очень тихо сказал:
— У тебя губы испачкались.
— Что?
Он наклонился. И его волосы коснулись ее подбородка, когда он слизнул шоколад. Губы Франчески раскрылись в немом приглашении, но Джо отстранился.
— Там правда был шоколад? — спросила она.
Он улыбнулся.
— Мне нужен предлог, чтобы тебя поцеловать?
— Нет, разрешение.
— Тогда… — Сексуальная напряженность между ними была настолько ощутима, что, казалось, воздух замерцал от электрических разрядов. — Можно?
— А волшебное слово?
— Так… это точно не «пожалуйста», значит… — Рот Джо был настолько близко, что она уловила вибрацию воздуха, когда он прошептал: — Шоколад?
Она положила руку ему на плечо.
— Как ты угадал?
— Потому что на вкус ты, — Джо нежно поцеловал ее, — шоколад. А я… — он прикусил ее нижнюю губу, — ценитель шоколада.
Джо обнял ее за талию, привлекая ближе. Его возбуждение было ощутимым и соблазнительным. Она потерлась о него грудью, и он положил руки на ее ягодицы, притягивая, понуждая продолжать. Ощущение его плоти, агрессивной и откровенно говорящей о желании, вызывало в ее теле дрожь.
Губы Франчески ожили, прося углубить поцелуй. Она не думала ни о соглашениях, ни о бабушкином кольце. Она думала о сексе. На столе, на кафельном полу, на стойке бара…
Его рука поднялась к ее груди, пальцы сжались и разжались.