ГЛАВА 10
Бам! Бам! Бам! Утро - это прекрасно. Единственный его недостаток - оно всегда приходит не вовремя. Когда ранние пташки, распевая свои песни, отправляются в полет, поднимая на ноги всех любителей полюбоваться рассветом. И почему-то меня в их числе. Бам! Бам! Бам! Два утра подряд. Интересно, может, я оскорбил ненароком Семь Великих Демонов Модрела? Я выдал обычную порцию проклятий и ругательств. Не помогло. Морли бы порадовался, увидев меня. Все мышцы сведены именно так, как ему хотелось. Прошло полных три минуты, пока я сел и свесил ноги. И увидел: в разбитое окно на меня пялилась бородавчатая зеленая морда шириной в пол-ярда. Я смог вразумительно произнести: "Блюп...". Морда осклабилась. Это был гролль - гибрид человека, тролля и Твари с Даром Речи (о ней обычно не принято упоминать в приличном обществе). Я осклабился в ответ. Гролли неспешны разумом, но зато быстро выходят из себя. Гигантская жабья пасть распахнулась, и из ее глубин возник низкий рев, который гролли выдают за разумную речь. Я не уловил, что он сказал. Понял лишь, что рев был обращен не ко мне. Стук в дверь прекратился. - Я тебя тоже приветствую, - прохрипел я, заставляя себя подняться на ноги. Лучше открыть дверь самому, чем ждать, пока его терпение истощится и он войдет сквозь стену. За дверью оказался еще один. Выглядел он точно так же - "большой, широкий и безобразный". Уж никак не меньше двадцати футов в носках на босу ногу. Если, конечно, носки входят в его туалет. Вообще-то на нем не было ничего, кроме тряпицы, обернутой вокруг бедер, пояса с гнездами для нужных вещей и пустого вьючного мешка. Тряпица не очень прикрывала его прелести. С этого момента я буду их обоих называть "Он" (с заглавной буквы). Мулы, глядя на Него, загнулись бы от зависти. Оба гролля, заметив мое изумление, осклабились еще шире. Такое вот чувство юмора у этих созданий. - Я бы пригласил вас войти, если бы вы смогли влезть, - сказал я. С гроллями стоит быть вежливыми всегда, независимо от ваших расовых предрассудков. Иначе вам придется срочно пересматривать свои взгляды, оказавшись промеж двух огромных лап. Вдруг из-за большого существа выступило еще одно - маленькое. - Думаю, что помещусь, - произнесло оно. - И, по правде говоря, я был бы не прочь выпить. - Кто вы такие, дьявол вас побери? - По правде говоря, меня зовут Дожанго. А это мои братья Марша и Дорис. - Братья? - По правде говоря, мы - тройняшки, - ответил он. - Хотя, по правде говоря, у нас разные матери. Тройня с разными матерями. Бывает. Вопросов задавать я не стал. И так частенько приходится напрягаться, пытаясь понять, что имеют в виду обычные человеческие существа. А здесь - гролли. - Какого дьявола вам здесь надо? - По правде говоря, нас прислал мистер Морли. - Но для чего, по правде говоря? Один из больших гроллей слегка заворчал. Я повернулся к нему и двумя пальцами растянул губы в подобие улыбки. - Чтобы помочь в Кантарде. В этот момент на сцене возник и сам злодей Морли Дотс. - Итак, ты соизволил принять предложение? - спросил я. - В данный момент я нахожу в нем определенную привлекательность. Принимая во внимание настроение моих кредиторов, весьма удобно получить работу за пределами этого города, - ответствовал Морли. - И что, воспользовавшись столь привлекательным предложением, можно приглашать ко мне всех своих друзей? Может, ты полагаешь, что мой работодатель не поставил никаких ограничений на затраты? - Если бы ты был способен использовать хотя бы половину своих хваленых способностей детектива, ты восславил бы мощь моего предвидения. - В такую рань я не способен даже припомнить, как меня зовут. Просвети же меня, о Ясновидящий. - Ты подумал о мулах? - Мулах? Они еще тут при чем? - Мы отправляемся в Кантард, не так ли? Ни один дурак не рискнет дать нам в аренду лошадей или вьючных животных. Нам придется их покупать. С другой стороны, вся плата Марше и Дорису не превысит цены пары мулов. А гролли способны поднять груза вдвое больше и тащить его вдвое дальше и совершенно незаменимы в драке. Все это было не так глупо. Но... - А как насчет нашего друга Дожанго? - Да, Дожанго Роуз... - вздохнул Морли. - Знаешь, Гаррет, они не желают разлучаться. Я охотно ему поверил и, скривившись, спросил: - На хрена нам этот балласт? - Дожанго в силах поднять клинок. Он может вынюхивать воду и поддерживать костер. Он понимает Маршу и Дориса. Если не спускать с него глаз, то он даже способен приготовить нечто съедобное, не спалив при этом всю округу. - Сейчас у меня просто слюнки потекут от предвкушения всех его достоинств, - сказал я и оглядел тройню, у которой были разные матери. Улыбки на их рожах сияли дружелюбием гролля. Ребятки поняли, что Морли припер меня к стенке. - Держи Дожанго подальше от спиртного, и он будет в полном порядке, закончил Доге. Всем известно, что эти полукровки не могут устоять перед выпивкой. В улыбке Дожанго появилось смущение. - И во сколько же мне обойдется весь этот бродячий цирк? Морли назвал несусветную цифру. Я захлопнул дверь и бросился назад в постель. Негодяй использовал одного из тройни, чтобы тот поднял его повыше. Теперь он начал торговаться через разбитое окно. Я нарочито похрапывал, пока до моего слуха не начали долетать вполне приемлемые предложения. Морли оказался крайне покладист, что говорило о серьезном обострении его отношений с кредиторами. - Твое ослиное упрямство, Гаррет, - прямой результат твоей диеты. И это тебе прекрасно известно. Все мясо, которое ты в таком количестве поглощаешь, пропитано флюидами ужаса убиваемых животных. А потом, ты избегаешь физических упражнений и не изгоняешь яд с потом из своего организма. - Я и сам дошел до этого, Морли. Слишком много пива и мало сочных зеленых листьев. - "Кошачий хвост", Гаррет, - вот что тебя спасет. Белая луковица корня молодого побега. Мелко шинкуешь и добавляешь в салат. "Кошачий хвост" не просто вкусный, он имеет почти мистическое свойство облегчать груз вины, отя гощающий душу пожирателей мяса. - "Конское дерьмо", Морли. Гораздо полезнее жрать "конское дерьмо". Однажды, когда я служил в морской пехоте, мы высадились на одном из островов, и венагеты, не теряя времени, отрезали нас от десантных судов и загнали в болото. "Кошачьи хвосты" оставались основным и единственным блюдом нашего рациона до тех пор, пока военное счастье снова не повернулось к нам лицом. Что-то не припоминаю, чтобы эта диета смягчила нравы наших сержантов и капралов. Напротив. По мере поглощения белых луковиц они становились все кровожаднее и были готовы сожрать своих подчиненных по малейшему поводу. Да и мы не оставались в долгу. Пришло время, и вся эта ярость обратилась против венагетов. Может быть, все обстояло бы иначе, начни я питаться "кошачьими хвостами" в более нежном возрасте. - Морли, когда-то я работал на университетского профессора. Он любил поразглагольствовать на разные темы. Так вот, как-то раз уважаемый ученый сказал, что в мире существует двести сорок восемь видов овощей, фруктов, зелени и клубней, которые едят люди. Из них свиньи едят двести сорок шесть. И не прикасаются только к зеленому перцу и луковицам "кошачьего хвоста". Это убедительно доказывает, что свиньи ведут себя разумнее, чем так называемые разумные существа. - Пытаться спасти тебя, Гаррет, видимо, то же, что метать бисер перед свиньями. В своем медленном самоубийстве ты решил идти до конца. Скажи-ка лучше - ты берешь ребят? - Беру. Надеюсь, мне не придется пожалеть об этом. - Когда мы отправляемся? - Ты торопишься, Морли? Хочешь побыстрее выбраться. из города? Вот почему ты так охотно согласился двинуться в Кантард? Дотс пожал плечами. Ответ был достаточно красноречив. Напугать Морли с его талантами и репутацией могла только очень мощная сила. Я перебрал в уме и смог остановиться только на одном человеке. Самом большом. Король преступного мира. - С каких это пор, Морли, Колчек начал играть на паучьих бегах? Он тут же свалился куда-то вниз, и со мной остался только его голос: - Ты слишком большой умник, Гаррет. И это не принесет тебе счастья. Настанет денек, когда твоя проницательность сыграет с тобой злую шутку. Пока! Буду держать связь. За мной, увальни! Дожанго! Немедленно положи это на место! Дорис! Так орет погонщик мулов, заставляя бедных животных стронуть с места тяжелый фургон. Я отправился обратно в постель, размышляя, не пустить ли мне часть денег Тейта на ремонт окна. На новое, броское стекло с моим именем, выписанным яркими красками.