— Леди Хильда пойдёт с нами?
— Ну, конечно, это же будет первый рассказ из уст очевидцев, как же можно его пропустить? — усмехнулся Корбин, — но Хилл сказал, что в склепе никто не шумел, никаких звуков оттуда не доносилось, значит, и рассказывать-то, боюсь, будет нечего.
Они наскоро позавтракали яйцами и холодной свининой, Корбин приказал лакею принести бутылку бренди и плащ, Гелприн сам, не дожидаясь лакея, набросил плащ и укутал горло шарфом, и тут в столовой появилась герцогиня Хантингтон — в высоких сапогах, сером мужском охотничьем костюме из замши, темно-сером плаще и широкополой шляпе с небольшим белым пером. Монтгомери залюбовался: леди Хильда была хороша во всех нарядах, но этот придавал ей особый шарм и очарование. Её светлость оживлённо улыбалась, но удивилась, увидев в руках Генри Корбина винтовку.
— Вы берёте с собой оружие, Генри? Зачем?
Корбин накинул на плечи принесённый лакеем плащ, засунул в карман бутылку и забросил за спину ружье.
— Старая солдатская привычка, миледи. Ружье и бутылка бренди лишними ни в какой экспедиции не бывают.
— Ну, пусть так, — улыбнулась леди Хильда, — но поторопимся, мне кажется, будет дождь.
— Вам не кажется, герцогиня, давление резко упало, мой барометр тоже предрекает скорый ливень, — на ходу бросил Корбин и обернулся к старому герцогу, — ключи у тебя, Фрэдди?
Монтгомери снова нащупал ключи в кармане куртки и кивнул.
Все они, вместе с ожидавшим их у кухни Хиллом, вышли из замка. Резко похолодало, вокруг болота рваными клочьями струился туман, жабы умолкли, откуда-то с севера то и дело задувал ветер, чуть пожелтевшие травы, шурша, клонились к земле. Леди Хильда, держа левой рукой свою шляпу, взяла под руку старого герцога и ни на шаг не отставала от мужчин. Гелприн, пропустив их вперёд, шёл вместе с грумом. Через десять минут они уже были на месте.
Их ждал бледный Ливси с покрасневшим носом, закутанный в одеяло поверх пальто.
— Замёрзли, Джордж? — Корбин сразу протянул садовнику бутылку бренди.
— Да… нет, сэр, — садовник, однако, поспешил взять бутылку. — Просто странно, что они молчат. Я кричал, но за дверью ни звука.
Корбин махнул рукой.
— У них было шесть бутылок, Ливси, надо полагать, под утро их сморил сон. Открывай, Фрэд.
Монтгомери поспешил к двери, спустился по ступеням вниз и вынул из кармана ключи. Здесь, на спуске в крипту, в десяти футах от поверхности, было теплей, чем наверху, и очень тихо. Монтгомери заторопился: эта странная тишина, отсутствие голосов Грэхема и Хилтона несколько насторожили его и даже напугали. Сверху были слышны голоса Ливси, Хилла, герцогини и Корбина, последний попросил принести из беседки фонарь, и кто-то из слуг пошёл за ним.
Монтгомери провернул в замке ключ, вынул дужку замка из пазов металлических поручней и поспешно снял их. Схватившись за ручку, распахнул дверь. Дверь со стороны входа закрыла тень Гелприна.
Внутри, как всегда, было темно и очень тихо. Герцогиня и Корбин переглянулись, тут как раз подоспел и Ливси с фонарём. Он протиснулся мимо леди Хильды, мистера Гелприна и графа Блэкмора, а Монтгомери, поняв, что в темноте ничего разглядеть не сможет, тоже отодвинулся к дверной раме, пропуская садовника в склеп.
Едва тот переступил порог, осветив стены и потолок, у Монтгомери отпала челюсть.
Склеп был пуст. На двух постаментах в центре нетронутыми высились установленные там накануне гробы. В углу стояли походные кровати, фонари, опёртые о стену винтовки и бутылки бренди. Один гроб, дорогой, деревянный, стоял неподалёку на песке. Ни Хилтона, ни Грэхема нигде не было. На полу под ногами Ливси был разметён песок. На нём не было никаких следов, кроме узких туфель и тупоносых сапог.
Впрочем — на стене, ближе к потолку герцог заметил и ещё один след. Тот же, что он уже видел на полу в домовой церкви и в спальне мисс Сэмпл. Но промолчал.
— Чёрт возьми, где они? — хриплый, севший голос Корбина, пророкотал у входа.
— Но ведь… все ключи были у милорда Фредерика? Разве нет? — на белоснежном лбу герцогини проступила маленькая поперечная морщина. Голос её тоже прозвучал резче, в нём на мгновение проступили визгливые нотки.
Монтгомери ничего не ответил, озирая при тусклом фонаре склеп. Спрятаться тут было решительно негде. При этом он заметил Хилла, вошедшего последним и остановившегося на пороге, и сэра Джеймса, стоявшего у стены со сложенными на груди руками.
— Боже мой… — Ливси светил фонарём туда, где на боковом постаменте высился гроб достопочтенной Кэролайн Кавендиш. Гроб стоял прочно и не был сдвинут, однако фонарь в руке садовника заходил ходуном, отбрасывая на стены кривые пугающие тени.
— Что такое, Джордж?
— Третий гроб, сэр… Молодой леди… Они, что, по…по…пошутили?
Теперь Монтгомери заметил такое, отчего почувствовал, как на голове зашевелились волосы. В отверстие треснувшей крышки простого деревянного гроба мисс Вайолет Кавендиш высовывались пальцы. Но это была не костлявая длань скелета, а бледная рука человека.
Корбин тоже заметил это и медленно подошёл к Ливси, забрал у него фонарь, поставил его в стенную гробовую нишу и, приблизившись к крайнему гробу, осторожно открыл разбитую почти посередине крышку.
Монтгомери похолодел: гроб не был пуст. Прямо на останках покойницы лежал Арчибальд Хилтон, мёртвый, как конская подкова. Его грудь была обнажена и рассечена чем-то вроде огромной лапы с пятью когтями, сердце было выдернуто из груди, но вокруг почти не было крови, лишь рубашка его была слегка бурой там, где прошлись страшные когти.
Корбин, смертельно побледневший, поспешно сдвинул трясущейся рукой крышку с гроба достопочтенной Кэролайн Кавендиш. Она сначала не поддалась, Корбин дёрнул сильнее, ему помог опомнившийся Ливси. Под крышкой, рядом с черепом женщины, лежал граф Нортумберленд. Его грудь была также исполосована когтями, сердце вырвано из груди, представлявшей собой кровавое месиво. Третий гроб — пятого графа Блэкмора, стоял на полу и содержал только останки покойника.
Гелприн снял шляпу, точно отдавая дань памяти покойникам.
Несколько минут все молчали. Старый герцог, едва очнувшись от охватившего его цепенящего ужаса, обернулся к леди Хильде. Герцогиня Хантингтон казалась мраморным изваянием, изображением на холсте, была бледна и неподвижна. Корбин подошёл к ней и, не говоря ни слова, почти силой вывел её светлость из склепа. Леди Хильда молча подчинилась, едва ли что-то понимая. Монтгомери, Хилл и Ливси поспешно вышли следом, оставив фонарь в склепе. Гелприн вышел последним.
Произошедшее было столь ужасным, что парализовало мысли и чувства, и потому осмыслялось медленно, точнее, почти и не осмыслялось. Монтгомери вынул из кармана оба ключа, и некоторое время бездумно смотрел на них, точно не понимая, откуда они взялись. Он не позаботился спрятать их под подушку и некто мог… Что мог, глупец? — одёрнул он себя. Ведь Ливси и Хилл всю ночь были здесь, в тридцати шагах.
Милорду стало чуть легче дышать. Это не его вина.
Леди Хильда за всё это время не произнесла ни слова, сейчас она сосредоточенно тёрла виски, потом рука её скользнула в ягдташ, который Монтгомери раньше не заметил, и вынула оттуда небольшой золотой флакончик, видимо, с нюхательной солью. Корбин тоже был растерян и сбит с толку, он суетился и явно не знал, что делать.
— Может, обратиться в полицию, сэр? — Хилл тоже был бледен.
Корбин тупо выслушал, несколько секунд обдумывал что-то, потом кивнул.
— Полицию? Разумеется, надо съездить в Сохэм. Но это… постойте. Вы… я всё пойму, ребята. Вы отлучались куда-нибудь от двери?
Ливси и Хилл переглянулись. Заговорил Ливси.
— Нет, сэр, мы все время были в беседке. До полуночи развели костёр, пожарили мясо, потом несколько раз обошли склеп, и слышали там голоса джентльменов. После полуночи дежурили по очереди и не спускали глаз с двери. Никто не приходил, сэр. Никто.
— Но не могло ли… — Корбин судорожно вздохнул, — не могло ли такого случиться, что вы оба задремали?
— Нет, сэр, — покачал головой Джон Хилл, — не было такого, я, даже когда была моя очередь спать, не мог уснуть, мы оба не спали до рассвета.