Я подошла к одному из окон спальни, выходящему на пляж. Волнение пронзило меня, когда я сунула мобильник в карман и начала делать первый снимок. Мне хотелось запечатлеть вечеринку, по-настоящему сосредоточиться на безрассудной и дикой природе молодежи.
Было что-то логичное в том, чтобы увековечить моих одноклассников, когда они пили и танцевали на фоне пламени в Ночь Дьявола. Мерцание огня отбрасывало их тени, скручивая и изгибая их в искаженных монстров. Они выглядели такими беспечными, такими свободными. Но я знала, что мы все носим маски, и не только страшные ночные маски. Я знала, что мы все позволяем людям видеть только то, что хотим, чтобы они видели. Я также знала, что это было то самое – последнее дополнение к моему портфолио, и меня захлестнуло чувство удовлетворения.
Моя мама и Мэдисон хотели, чтобы я находилась там, внизу, переживая ночь подростковой свободы. Но здесь, в тени, мне казалось гораздо уютнее. Наблюдая, но не участвуя. Так было не всегда. Когда я была ребенком, у меня имелись друзья. Мне было весело. Но по мере того, как я росла, то поняла, что дружба непостоянна. Девочки играли со мной не потому, что им было не все равно на меня, они играли со мной, чтобы использовать меня, пытаясь добраться до Каллума. И когда он уехал, они двинулись дальше, без меня.
Я была недостаточно интересна. Мне не нравилось ходить по магазинам, делать прически и говорить о мальчиках. И мне было грустно, так чертовски грустно.
Будь ты проклят, Каллум.
Воздух за моей спиной изменился, и я замерла, мое сердце бешено колотилось о грудную клетку.
– Эй? – я оглянулась через плечо и крикнула в темноту.
Тишина.
Ничего, кроме оглушительной тишины.
Это просто твой разум играет с тобой злую шутку. Здесь никого не было, я бы услышала, как они подошли. Пара стаканов, которые я выпила ранее, вероятно, были плохой идеей, затяжной гул в венах затуманил мой разум.
Я провела пальцами по кольцу фокусировки, заставляя себя вернуться к текущей задаче. Еще несколько снимков, и мне бы хватило, тогда я могла бы уйти с вечеринки и никогда не оглядываться назад.
Но когда я почувствовала, как порыв теплого воздуха пронесся над моим плечом, то поняла, что не одна. Страх охватил меня, пригвоздив к месту, когда я изо всех сил вцепилась в камеру.
– Я же говорил тебе, солнце, – слова Зака были грубыми, как будто он балансировал на грани самоконтроля. – Ты можешь убежать, но ты не можешь спрятаться.
Глава пятая
– Зак, что за...
Он обхватил рукой мою челюсть, прикрывая рот.
– Ш-ш-ш, они идут.
Они идут? Что, черт возьми, он имел в виду?
Но потом внизу раздался смех.
– Она где-то здесь, – это была Тилли. – Рассредоточьтесь и найдите ее. Самое время отплатить ей ее же монетой.
Я попыталась высвободиться из объятий Зака, но его другая рука обхватила меня за талию, прижимая к своему твердому телу.
О боже. Каждое нервное окончание ожило, вибрируя от его близости. Я хотела ненавидеть его. Часть меня действительно ненавидела его.
Но как ты могла ненавидеть единственного парня, который тебя когда-либо видел? Парня, который подарил тебе твой первый поцелуй? Подарил тебе больше, чем просто твой первый поцелуй?
Глупое, дурацкое, предательское тело.
– Ее здесь нет, – крикнул кто-то.
– Попробуй подняться наверх, – ответила Тилли. – Она все еще здесь. Я видела вспышку ее дурацкой гребаной камеры.
Их шаги приближались. Теперь они были на лестнице.
– Не говори ни слова, – выдохнул Зак мне в ухо, начав тянуть меня дальше в тень. Под моими кедами заскрипел пол, заставив сердце бешено заколотиться.
Темнота окутала нас, когда он затащил меня в какой-то встроенный шкаф. Рука Зака все еще сжимала мое тело, его ладонь легла мне на рот, поглощая мои резкие вдохи. Я хотела возразить, но страх держал меня в своих тисках. Тилли была настоящей злой девчонкой в обычный день, но подпитываемая алкоголем, она становилась злой сукой, и я знала, что если бы попыталась вырваться из хватки Зака, то поменяла бы одного мучителя на другого.
В коридоре за спальней послышались шаги.
– Я ни хрена не вижу, – сказал кто-то. – Дай мне свой фонарик.
Луч отскочил от стен. По полоске света я смогла разглядеть, что мы были в углу комнаты, в своего рода укрытии.
Дыхание Зака стало тяжелым, когда его большой палец начал поглаживать мое бедро. У меня перехватило дыхание, когда его рука скользнула ниже, бесшумно двигаясь вниз по моему телу, пока он не достиг обнаженной кожи моего бедра.
– Что... – он сильнее прижал руку к моему рту.
Этого не могло быть. Я была в грязном, сыром чулане с Заком Мессией, и он гладил мою кожу, как будто имел полное право прикасаться ко мне.
Стыд прожег меня насквозь. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было…
– Нашли что-нибудь? – Тилли вошла в комнату, и, я клянусь, мое сердце перестало биться.
– Ничего, – сказал парень. – Мы проверили весь дом.
– Она должна быть здесь. Я видела, как она вошла.
– От этого места у меня мурашки по коже. Я ухожу отсюда.
– Дрейк, ты не можешь уйти, – заныла она. – Она здесь. Я знаю, что она здесь.
– Так оставайся и ищи ее сама. Я не понимаю твоей странной заинтересованности ею.
Тилли что-то проворчала себе под нос. Что-то, что я, вероятно, не хотела бы услышать.
– Хорошо, – уступила она. – Я все равно хочу найти Зака. Он просто сбежал.
Я почувствовала, как его губы изогнулись на моем плече, когда он начал целовать там. Жар затопил меня. Огненная буря разлилась внутри, когда он продолжил гладить меня, медленно поднимаясь все выше и выше, пока его губы клеймили мою кожу.
В ту секунду, когда их шаги исчезли, я вырвалась из его объятий и развернулась.
– Что, черт возьми, это было?
– Не притворяйся, будто тебе не понравилось, когда я прикасался к тебе, солн…
– Не называй меня так, – прошипела я. – Ты не имеешь права так меня называть.
Он крался ко мне, как хищник, преследующий свою добычу. Я медленно попятилась назад, воздух со свистом вырвался из моих легких, когда моя спина ударилась о стену.
– Зак...
– Ты скучала по мне? – его глаза были прикрыты, а ленивая улыбка украшала его раздражающе красивое лицо.
Зак всегда был красив, но за последние восемнадцать месяцев он вырос. Его слегка искривленный нос был как бы ведущей линией к идеальным губам и точеной челюсти. Его плечи обрамляли сужающуюся талию, его тело представляло собой сплошные мышцы. Он был произведением искусства. Сплошные жесткие линии и острые углы.
И он был здесь, в старом заброшенном доме, со мной.
– Мне плевать на тебя, – огрызнулась я.
– Ты собралась одурачить меня, Клик, – протянул он, запах алкоголя чувствовался в его дыхании, когда он наклонился и провел носом по изгибу моей шеи. – Ты чертовски потрясающе пахнешь.
– Зак, прекрати, – мои пальцы впились в его футболку.
– Заставь меня.
Его вызов волной прошел сквозь меня. Это был не тот Зак, которого я знала, когда мы были детьми. Это был кто-то другой. Было что-то в его глазах, темнота, которую я не могла разгадать.
– Что с тобой случилось, Зак? – прошептала я. Его глаза расширились от удивления, но затем сузились до опасных щелочек.
– Я могу вспомнить, понимаешь? Я помню, как сильно ты хотела меня. Как отчаянно ты жаждала моих прикосновений, – его рука скользнула вверх по моему животу, останавливаясь между грудей, прежде чем обернуться вокруг горла. – Я все помню.
– Что ты...
Его рот обрушился на мой, язык проник между моих губ, грубо скользя по ним.
Я попыталась оттолкнуть Зака, но его тело сомкнулось вокруг меня, прижимая к стене. Его пальцы скользнули вверх по шее и зарылись в волосы, наклоняя мое лицо к своему, позволяя ему углубить поцелуй.
И я была в его власти.
Сознание безмолвно кричало мне остановиться, ударить его коленом по яйцам и убежать. Но в моих воспоминаниях пятнадцатилетняя девочка, влюбленная в Зака, плыла на волне страсти, в которую он увлек. Его поцелуй был собственническим, а прикосновения были подобно огню. Мое тело начало дрожать, когда он лизнул губы, пробуя меня на вкус.
– Черт, – простонал он, прижимаясь ближе. Я почувствовала, как он напрягся напротив моего живота. Толстый, длинный и готовый. И тело откликнулось.
Я всем говорила, что мне все равно. Зак Мессия был для меня никем, но правда заключалась в том, что я так и не смогла забыть его. Я носила его предательство, как броню, отказываясь впускать кого бы то ни было. Я не флиртовала с парнями и уж точно не ходила на свидания, не то чтобы у меня были варианты.
Последний человек, которого я целовала, последний человек, который так прикасался ко мне… был Зак.
Все было так, как будто последних двух лет не существовало, и мы вернулись к тому, на чем остановились. За исключением того, что Зак был больше и сильнее, а я была в еще большем замешательстве, чем когда-либо.
– Зак, прекрати... – я вздохнула, сумев прервать поцелуй достаточно надолго, чтобы заговорить.
Голод кружился в его глазах.
– Заставь меня, – его пальцы сомкнулись на моей шее, когда он прильнул ко мне снова.
Я хотела, я правда хотела положить конец этому безумию, но, может быть, дело было в том, что это была Ночь Дьявола, ночь безрассудства и запретов. Или, может быть, дело было в том, что я устала от постоянного контроля. Или, может быть, это было просто потому, что это был Зак. Единственный мальчик, которого я когда-либо любила.
Единственный мальчик, которого я когда-либо хотела.
Он был здесь, он целовал меня так, словно нуждался во мне, как в кислороде.
Примитивно.
Важно.
Жизненно необходимо.
Это пьянящее чувство – быть такой желанной, такой необходимой. И, в конце концов, мое непостоянное глупое сердце победило. Оно загнало мою совесть обратно в свой маленький ящик и взяло бразды правления в свои руки.
Я крепче обхватила Зака, пытаясь взобраться по его телу и облегчить боль, нарастающую глубоко внутри меня.
– Черт, солнце, я не думал, что ты так легко сдашься, – его пальцы скользнули под юбку, нащупывая мягкую кожу моих бедер.
Я замерла, мое дыхание вырывалось короткими резкими рывками. Какого черта я творила?
Я действительно собиралась это сделать?
– Ты дрожишь, – поддразнил Зак, его губы скривились в злой ухмылке, когда он задел мои трусики. – Испугалась, Каллиопа? – то, как мое имя слетело с его языка, звучало так грязно.
– Мне нужно отдышаться, – сказала я, прижимая руки к его груди.
– Отступаешь, – он напрягся. – Такие хорошие девочки, как ты, не знают, как играть с такими плохими парнями, как я.
– Что с тобой случилось, Зак? – я повторила свои прежние слова.
Выражение его лица потемнело.
– Если ты не собираешься раздвинуть для меня ноги, как хорошая маленькая девочка, я предлагаю тебе бежать.
Что-то внутри меня щелкнуло, и я оттолкнула его плечом с дороги, спотыкаясь в темноте. Но Зак схватил меня за ремешок фотоаппарата и резко дернул.
– Не надо, пожалуйста...
– Все еще так одержима наблюдением? – он цыкнул, сильно дернув. Ремешок оборвался, и он схватил мою камеру.
– Зак, пожалуйста, – я с ужасом наблюдала, как он поднес фотоаппарат к лицу и направил объектив прямо на меня. Вспышка почти ослепила, и я вскинула руку, чтобы прикрыть глаза.
– Улыбнись, солнце, – теперь он дразнил меня, меняясь ролями. Он знал, что мне не нравится, когда меня фотографируют. Он знал, но все равно делал это.
Мой Зак никогда бы не поступил так жестоко.
– Почему? – мой голос дрогнул.
– Почему? – его бровь приподнялась, когда он посмотрел на меня поверх камеры. – Почему мы делаем то, что мы делаем?
– Зак... – мой нос сморщился.
– Да, Каллиопа...
– Ты меня пугаешь, – это была игра. Теперь я это поняла. Какая-то дурацкая игра, в которую он меня втянул.
Вспышка погасла, и я судорожно втянула воздух.
– Это платье тебе идет, солнце, – он двинулся вперед медленными размеренными шагами. Воздух трещал от напряжения, заставляя мое сердце биться быстрее. Усерднее.
– Тебе следует вернуться на вечеринку, – сказала я, не в силах скрыть дрожь в своем голосе.
– Да, и почему я должен это делать?
– Тилли, казалось, была более чем готова…
– Не. Заинтересован.
– Чуть раньше вы казались довольно близки.
– Ты наблюдала за мной, солнце? Ты сидела там, желая, чтобы под твоей юбкой оказалась моя рука?
Зак был почти рядом со мной. Теперь он держал камеру в стороне, а палец застыл прямо на спусковой кнопке.
– Ты ревновала?
Щелк, щелк, щелк, вспышка быстро сработала.
– Если ты хотела, чтобы я прикоснулся к тебе, нужно было просто попросить, – он снова загнал меня в угол, наклонившись и коснувшись губами моих.
– Не надо, – взмолилась я.
Мне нужно было держать голову прямо, а я не могла этого сделать, когда Зак был так близко.
– Ты все еще хочешь меня, – выдохнул он напротив моей кожи. – Я практически чувствую, как ты возбуждена.
О боже.
Я подавила стон.
Зак наклонился, позволяя своему рту зависнуть над моим. Вспышка осветила нас снова. Он фотографировал нас вместе. Поцелуй.
– Что ты...
Его язык проскользнул в мой рот, обвиваясь вокруг моего. Но на этот раз я не уступила. Болезненное ворчание заполнило пространство между нами, когда я укусила его.
– Черт возьми, Калли.
Я воспользовалась моментом в свою пользу и выскользнула из ловушки между стеной и ним.
Зак бросился за мной, но я побежала прямо через холл в другую спальню. Там было пусто, никаких встроенных шкафов или потайных мест, в которых я могла бы спрятаться.
– Я скучал по этому, Калли, – голос Зака эхом разнесся по пустому пространству. – Я скучал по тебе. Черт, я скучал по тебе.
С таким же успехом он мог бы дотянуться до моей груди и сжать мое сердце в кулак. Зак не скучал по мне, это не могло быть правдой.
Не тогда, когда он целый год игнорировал меня.
И все же, услышав, как он произносит эти слова, я что-то почувствовала, что-то глубоко внутри.
– Выходи, выходи, где бы ты ни была, – его голос отразился от стен. – Я думаю, мы должны сыграть в небольшую игру… Сладость или гадость, детка?
Его голос звучал так, будто он отходит все дальше, но я не хотела рисковать, если он снова подкрадется ко мне. Я забилась в самый темный угол и стала ждать. Умнее всего было бы уйти, но Зак знал, что я не уйду без своей камеры. Вот почему он выхватил ее у меня, чтобы использовать в качестве рычага давления.
Разменная монета.
Но вопрос был в том, зачем?