— Спасибо за мудрый совет, докторишка ты говенный! — Как же он мог успокоиться, когда уже раз десять звонила Вирджиния Рендольф и возмущенно кричала что-то по поводу бухгалтеров и землемеров, шныряющих сегодня весь день по ее любимому Боксвуду? Уж не собирается ли он продать старую фамильную плантацию? А может, и их всех он решил отправить на рынок белых рабов? А хоть бы и так! Разве не он владеет Боксвудом, а? Все шито-крыто, и никаких претензий. Это не его забота, что Джеймс Рендольф и его папаша, как последние кретины, проматывают состояние, соревнуясь в своей спортивной лиге?
— Они же меня ненавидят. Они споются, что-нибудь придумают и всадят мне нож в спину.
Доктор Корбин покачал седой головой: в самом деле что-то надо делать с кингменовской манией преследования.
— Кингмен, я же объяснил вам все тысячу раз.
Корбин только что опубликовал исследование "О самоубийстве как акте видоизмененного убийства", где научно доказывал, что гнев, направленный на другого, обращается против самого себя. В статье, написанной для журнала "Модерн сайколоджи", он трактовал суицид как высший акт мщения. Там он описывал случай, когда мать убила себя кухонным ножом прямо на свадьбе дочери, после того как та произнесла клятву верности человеку, которого мать ненавидела. Через всю жизнь дочь должна была пронести чувство личной вины за смерть матери — вот чего добивалась мать.
Описал он и знаменитый случай с обитательницей Бронксвилла, которая, облачившись в платье для коктейлей, легла под рельсы вечернего пригородного поезда, отправлявшегося с вокзала Гранд-Централ. Этим поездом всегда возвращался домой ее муж. Так она рассчиталась с ним за все плохое, что он, по ее мнению, совершил. Месть!
А чего стоит тот случай во время празднования Дня независимости — Четвертого июля! Когда житель штата Коннектикут, впавший в депрессию после того, как его подружка ушла к другому, оставил на фонарном столбе записку для нее, сунул себе в рот мощную ракету-шутиху, поджег ее и разлетелся на куски перед парадной дома, где жила его возлюбленная! Тоже средство заставить ее всю жизнь мучиться от того, что она взорвала его жизнь. Разновидность мести.
Нет, эти две женщины, серьезно подраненные Кингменом, не были способны на убийство. Только на самоубийство. По правде говоря, им стоило проявить больше упорства в отстаивании своих прав, но Кингмен совершенно сознательно окружал себя мягкими, морально зависимыми от него женщинами. Эти две пациентки были чрезвычайно похожи друг на друга, хотя по социальному положению и воспитанию были далеки, как небо от земли. Обе они — робкие, неуверенные в себе, и в то же время и та, и другая способны на большую всепоглощающую любовь, ради которой готовы пожертвовать всем, включая и самих себя. Обеих Кингмен Беддл использовал и бросил. И все же, по в высшей степени профессиональному мнению доктора Корбина, они не были способны на что-то большее, чем хандра и саморазрушение. И уж совершенно определенно — не на убийство.
Он терпеливо успокаивал Кингмена и покорно сносил его брань и гнев еще в течение получаса, до тех пор пока Кингмен напоследок не врезал ему промеж глаз: возможно, ему придется заложить свою долю в Эджмиере, Пейнсхилле, Королевской бухте и Филдморе, каковыми он владел вместе с доктором Корбином. Так что доктор Корбин может и потерять свои тепленькие "кемпинги для сумасшедших", как Кингмен называл эти учреждения для оказания психологической помощи.
— ……….. я тебя хотел, доктор Мудила! — И Кингмен с грохотом бросил трубку на аппарат.
Нью-Йорк
Частный ужин с Гордоном Солидом — событие из ряда вон! Званый обед с Гордоном Солидом и его женой Бидди — рядовая пустышка, тлен и суета. Частный ужин с Гордоном Солидом и его подружкой Таней означает, что на тебя обратили внимание. Более того — доверяют.
Кингмен заказал столик в ресторане Элио, столик подальше от двери, у задней стены, там, где предпочитает сидеть Солид. Обычно, встречаясь с людьми ранга Солида, Кингмен бронировал места в популярных французских ресторанах "ЛЕ СИРК", "ЛА ГРЕНУЛЬ", "ЛЕ БЕРНАРДЕН". Но Гордон любил итальянские заведения и интим. Он вообще предпочитал оставаться незаметным, невидимым. Лимузин оставлял дома и брал тачку, а то и просто шагал пешком от ресторана "КАРЛАЙЛ" (дом 76) до "ЭЛИО" (дом 84). Гордон — великий ходок. Он из тех парней, что непременно гасят свет, выходя из комнаты на минуту. И при этом он сидит на восьми миллиардах долларов! Наличными!