Она захлопнула дверь перед его носом.
Однако его непрекращающийся стук заставил ее вернуться и снова открыть двери. На этот раз он осклабился с раскаивающимся видом.
– Это учитывается? – спросил он с подкупающей искренностью, которую она сочла вызывающей.
– Еще как! – Она круто развернулась, не приглашая его и оставляя стоять при входе.
Но Коулт вошел внутрь, прикрыл дверь и подошел к ней.
– Ради чего ты сюда заявился, Коулт?
– Отчего ты такая нервная сегодня?
Кэсси остановилась и повернулась к нему лицом, его невозмутимый вид бесил ее.
– Вчера я по глупости хотела извиниться за случай с деревом. Я весьма благодарна тебе за помощь, и мне очень жаль, что это потревожило твое раненое плечо.
– Ничего опасного, – ответил он.
Его излишне спокойное признание лишь подлило масла в огонь.
– А шум, который ты поднял вокруг Слинки…
– Змеи?
Кэсси кивнула.
– Мне мало, что известно о других проделках, которые они сыграли с вами, но, преподнося вам Слинки, они не имели в виду ничего дурного. Эта змейка одно из самых любимых их животных, так что, даря ее вам, они как бы просили у вас прощения. Вы же грубо оттолкнули их, когда проклинали их и меня на глазах у всего городка.
– Думаю, я несколько погорячился. Эти трое озорников всегда способны выкинуть что-нибудь этакое, и когда-нибудь кто-то серьезно пострадает от их выходок.
– Они не озорники и совсем неплохие дети.
– Да знаю я. Они ничуть не хуже моих братьев или меня, когда нам было столько же лет, сколько им. Не могу понять, почему я так вспылил.
– Это же был безобидный уж.
– Мне надо кое в чем признаться, Кэсси. Я всегда боялся змей. Мне неприятно даже дотрагиваться до них. Когда я вижу змею, то буквально прихожу в остолбенение. Мне ужасно досадно за свой проступок. Они, конечно, ничего не знали о моем отношении к змеям. Я же подумал, что это их очередная проказа. При одном взгляде налицо Пити, когда он давал мне коробочку, мне следовало понять, что ничего дурного они не замышляют. – Коулт мягко обхватил ее за плечи. – Итак, мисс Кэсси, когда я принес положенные извинения, не стоит ли нам поцеловаться и все забыть?
Нет, она не собиралась так легко поддаваться его обаянию.
– Я принимаю твои объяснения и надеюсь, что ты принял и мои, – бросила она в ответ. – А теперь прошу извинить меня, мне надо вернуться на кухню. У меня там, наверное, уже пригорает.
– Кэсси, ты не пообедаешь со мной сегодня вечером?
– Мне очень жаль, но у меня есть дела, – солгала она.
– О'кей, уже ухожу, – ответил он, обхватывая при этом ее лицо ладонями и целуя прямо в губы.
Это ощущение оказалось настолько мучительно сладким, что у нее даже задрожали коленки.
– Всего доброго, Кэсси, – проговорил он, повернулся и вышел.
После его ухода у Кэсси заныло от боли сердце. Минуло всего несколько дней, а Коулт Фрейзер уже растревожил ее чувства и даже заставил сомневаться, любит ли она Теда. Прошлое утрачивало для нее значение, и это пугало ее.
Сегодня утром она во что бы то ни стало уедет на свое ранчо и останется там, пока он не покинет их городок. Это было самым разумным.
Часы пробили полдень, когда в банк вошли трое бандитов в масках. Они с умыслом выбрали это время – время сиесты, – когда улицы обезлюдели. Самый высокий из грабителей держал в руках заржавленный револьвер.
– Ограбление. Руки вверх! – произнес вооруженный главарь деланно низким и ужасно забавным голосом.
– Не стрелять! – сказал Дон Питерсен, затем посмотрел на кассира. – Подними руки кверху, Джозеф, – попросил он, одновременно поднимая свои.
Главарь бросил на стойку сумку:
– О'кей, положите шесть долларов в сумку и не пытайтесь выкинуть что-нибудь, а то придется применить оружие. Я, может быть, и невелик, но этот револьвер сделает меня таким же высоким, как и любого из вас.
– Я точно такого же мнения, – сказал Питерсен. – Но, может, нам стоит все обсудить. Я бы охотно дал взаймы данную сумму, незнакомец.
– Мама говорила, что нехорошо одалживать деньги у друзей.
– А что она говорила насчет воровства? – улыбаясь, спросил Питерсен.
– Что воровать – это грех, но мы обещаем все вернуть, как только накопим нужную сумму.
– Для чего тебе нужны шесть долларов, Сэм? – спросил кассир, кладя шесть золотых кружочков в сумку.
– Не знаю я никакого Сэма, – проворчал главарь. – Меня зовут Красотка.
– Да, ее зовут Красотка, – сказал один из ее сподручных. – А меня – Фрэнк.
– А меня – Джесс, – представился третий, самый маленький.
– Фрэнк! Джесс! О Боже, Джозеф, да перед нами банда Джеймс! – произнес Питерсен, притворяясь, что испугался до смерти.
– Прошу нас извинить, мистер Питерсен, но нам надо побыстрее убраться из города. Помощник шерифа зол на нас. Трудно вообразить, что он может сделать с нами.
– Гм-м, помощник шерифа Фрейзер производит на меня впечатление здравого человека. Что вы такого натворили?
Внезапно в банк вошли трое и выставили вперед револьверы.
– Руки вверх! Это ограбление, – бросил один из них. – Открывай сейф, да поживее.
– Эй, это ведь мы грабим банк, а не вы, – запротестовала Сэм.
Мужчина фыркнул:
– Неужели с этим, мелюзга? – Он выхватил у нее револьвер и показал его своим товарищам. – Он не заряжен. Да и курка у него тоже нет.
– Только заявился, а уже все разболтал, – сердито проворчала Сэм и пнула его в голень.
– Ты, маленькая дрянь! – прорычал он и наотмашь ударил ее рукой по щеке. – Стоило бы покончить с тобой.
Он поднял, было руку, чтобы ударить ее снова, как вдруг заплакал маленький Пити.
– Пайк, мы здесь вовсе не для того, чтобы смотреть, как ты избиваешь младенцев, – заметил один из грабителей.
Пайк опустил руку и оттолкнул Сэм к стене:
– Сиди возле стенки и заткни рот этому скулящему детенышу. – Он повернулся к двум братьям: – Вы, двое, садитесь рядом с ней и лучше не раздражайте меня.
Прислонившись к стене конюшни, Джефф Брейден ухмыльнулся, когда увидел, как Сэм вместе с братьями Джеймс вошли в банк с красными платками на лицах. Что такое они задумали? Уж что-что, а скуку эта троица умела разогнать. Джефф прожил в Арена-Роха уже почти восемнадцать лет, и сам городок опостылел ему до невозможности. Он даже подумывал, а не перебраться ли ему жить в какое-нибудь другое место, в Калифорнию, что ли, как это намеревался сделать Коулт Фрейзер. Он знал, что его отъезд огорчит сестер, но, с другой стороны, его отец вздохнет с облегчением.
Он уже повернулся, чтобы зайти в конюшню, как вдруг четверо всадников подскакали к банку и спрыгнули на землю. Они смутно кого-то ему напоминали. Не работали ли они на одном из местных пастбищ? Эти люди привязали к банковской коновязи своих лошадей, затем трое из них пошли в банк.
Джефф невольно укрылся в конюшне. Все в целом выглядело подозрительно. Он прошел в глубь конюшни, вылез через заднее окно и устремился в сторону тюрьмы.
– Где отец? – запыхавшись, спросил он у Фрейзера.
Коулт оторвал взгляд от кипы плакатов «Разыскивается преступник».
– Уехал утром. Какие-нибудь трудности?
– В город приехали четверо незнакомцев, и трое из них зашли в банк.
– Ты кого-нибудь узнал?
– Один прискакал на гнедой лошади с белым пятном на морде, что-то знакомое, но не могу вспомнить, где я его…
Коулт вскочил с места.
– Другой на серой в яблоках, а третий на черно-белой лошади?
– Да.
Коулт открыл ящик и вынул оттуда винтовку, а затем вытащил револьвер из кобуры, говоря при этом:
– Это те люди, которые напали на дилижанс. Много людей в банке?
– Питерсен, владелец, кассир, и сейчас там Сэм Старр и братья Джеймс.
– Тогда, – Коулт думал всего мгновение, – я вхожу в банк с черного хода и нападаю с тыла. Ты уберешь часового у входа.