И Эрика поняла, что даже если она и выйдет замуж за Эллиота, то никогда не станет ему хорошей женой, поскольку постоянно будет сравнивать этого мужчину с Данте.
– Выходите за меня замуж, Эрика, – взволнованно прошептал Эллиот. – Сделайте меня счастливейшим человеком на свете. Ну пожалуйста, скажите «да»!
Эрика тотчас же высвободилась из его объятий и печально улыбнулась.
– Вы очень многого обо мне не знаете, Эллиот. А если бы узнали, то пришли бы в ужас.
– Чего, например? – спросил Эллиот, проведя пальцем по нежным губам Эрики. – Вряд ли что-либо в вас может сильно меня разочаровать.
– У меня ужасный характер. Я не выношу, когда мне делают замечания или указывают, как себя вести, и нередко вообще забываю о хороших манерах, – заявила Эрика. – И потом, вы понятия не имеете, кто я и откуда. Вы даже не знаете, какая у меня фамилия!
– Какое это имеет значение? – отмахнулся Эллиот. – Надеюсь, что в самое ближайшее время вы смените вашу фамилию на мою. Ведь правда, Эрика?
– Я… Я… Мне нужно подумать, – пробормотала Эрика и отскочила, прежде чем Эллиот успел заключить ее в объятия. – Спокойной ночи, Эллиот.
– Но, Эрика…
Однако Эрика уже мчалась по палубе к трапу, ведущему на легкую подвесную палубу. Добежав до ступенек, она в нерешительности остановилась. Если она сейчас вернется в каюту, Лесситер завтра же утром заявится к ней и задаст тот же вопрос. И хотя ей так нужна помощь, она не сможет принять ее от Эллиота по той простой причине, что у нее не хватит духу причинить боль этому приятному человеку. Может, ей лучше сойти на берег и добраться до Натчеза в наемном экипаже?
Решив, что этот план подойдет ей как нельзя лучше, Эрика направилась к главной палубе в полной уверенности, что, если она избавится от Данте и Эллиота, жизнь ее сразу станет легче. Она стала спускаться по трапу, размышляя о своей незавидной доле, как вдруг, глянув вниз, замерла. У подножия трапа стояли трое негодяев, от которых ей удалось улизнуть в ту злосчастную ночь в Новом Орлеане, когда жизнь ее так круто изменилась. О Господи! Ну почему ей так не везет! В этот момент вся троица как по команде оскалила зубы в усмешке, отчего стала похожа на стаю голодных акул, и Эрику охватил ужас.
Данте тяжело вздохнул и одарил своего пылкого собеседника снисходительной улыбкой. Рид Эшер, первый помощник капитана, уже давно бороздил вместе с ним воды Миссисипи, но в последнее время стал просто невыносим. Данте никак не мог понять, почему Рид не нанялся на какой-нибудь корабль, капитан которого более снисходительно отнесся бы к его россказням. Но Эшер, по-видимому, предпочитал «Натчез бель», где приставал со своими немыслимыми историями к Корбину и к Данте, обычно выбирая для этого самый неподходящий момент.
– Мне уже осточертели твои сказки о зарытых сокровищах, – проворчал Данте. – Сколько можно! Если найдется простофиля, который и в самом деле поверит твоим басням, ему придется всю жизнь заниматься поисками сокровищ, которых на самом деле не существует.
– Никакие это не басни, – отрезал Рид. – Два года назад наш корабль потерпел кораблекрушение у полуострова Юкатан, и нам с моим другом – упокой, Господи, его душу – довелось жить среди индейцев майя. Они показали нам свои пирамиды и рассказали о жертвенном колодце, в котором драгоценных камней видимо-невидимо. Я видел их своими собственными глазами! Индейцы приносили их в подарок своим богам, и теперь на самом дне колодца лежит целое состояние!
Одно время Данте заинтересовался сокровищами майя настолько, что даже собрался отправиться на их поиски после путешествия в Индию. Однако оно оказалось единственным, не принесшим ему никакой выгоды, и суеверные матросы растолковали Данте, что, если бы он не мечтал о несуществующих драгоценностях, путешествие в Индию выдалось бы удачным. С тех пор Данте потерял к сокровищам майя всякий интерес.
– Мне еще дорога моя шкура, – хмыкнул он. – Индейцы славятся тем, что обожают приносить в жертву своим богам не только драгоценные камни, но и людей, а мне вовсе не улыбается лететь вниз головой на дно колодца.
– Ну о чем ты говоришь! – возразил ему Рид. – Эти майя очень дружелюбный народ. Они приняли нас с моим больным другом как родных. Так что головой своей ты не рискуешь, наоборот, можешь без всяких опасений сколотить себе такое состояние, которое тебе и не снилось.
Откинувшись на спинку стула, Данте покачал головой.
– Мне вполне хватает того, что я имею, Рид. Кроме того, я уже давным-давно продал свою шхуну: хочется пожить для разнообразия на земле. А теперь прошу меня простить, но у меня есть кое-какие неотложные дела.
– Неужели они интересуют тебя больше, чем дальние плавания? – Рид наклонился к Данте. – Я ведь знаю твою слабость, Данте. Ты любишь море и всегда будешь его любить. Это тихоходное корыто, на котором мы сейчас плывем, и в подметки не годится кораблю, бороздящему моря и океаны. Можешь тешить свою гордость тем, что собираешься осесть на суше, заняться делами на плантации, а когда придет охота – поплавать по Миссисипи. Но меня ты не проведешь! Я-то знаю, что ты живешь полной жизнью только тогда, когда стоишь у руля не на пароходе, а на настоящем корабле. – Рид вскинул свои кустистые брови, ожидая, что ответит на это Данте, и, не дождавшись, продолжал: – Очень скоро о богатствах Юкатана станет известно всем. Ты же знаешь, я не умею держать язык за зубами, когда выпью лишнего. Так что недалек тот час, когда в Центральную Америку ринутся охотники за сокровищами и доберутся до богатств. А я предлагаю тебе быть первым. Такого предложения ты больше никогда не получишь.
– Может, я и мог бы… – начал было Данте, но нахмурился и замолчал, заметив, что сквозь толпу пробирается Эллиот и лицо его выражает явные признаки беспокойства.
– Ты видел Эрику? – спросил он Данте, когда ему наконец удалось к нему подойти. – Я так и не проводил ее до дверей каюты, она бросила меня и убежала. А когда я постучался в дверь, она не открыла. Боюсь, с ней что-то случилось.
Данте мигом вскочил, кляня себя за то, что познакомил Эрику с отъявленными негодяями, которые не постесняются сделать с ней что захотят, не спрашивая на то ее разрешения. При первом знакомстве ей удалось от них избавиться, но если ее захватят врасплох, они могут и… Данте выругался. Выскочив из салона, он помчался к каюте Эрики. Эллиот с Ридом не отставали от него ни на шаг. Открыв дверь ключом, Фаулер чертыхнулся: каюта была пуста.
– Эллиот, проверь навесную палубу, – приказал он, бросаясь к трапу. – А ты, Рид, – главную палубу.
– А я не знаю, чего искать, – заявил Рид, с удивлением глядя на Данте. Ну надо же! Только что этот тип с самым что ни на есть равнодушным видом слушал историю о сокрытых богатствах, а уже через секунду от его равнодушия не осталось и следа: он начал отдавать идиотские приказы, которые не знаешь как и выполнять.
– Темноволосую девушку в ярко-зеленом платье, – на ходу бросил Данте и подтолкнул Рида к трапу.
– А она хорошенькая? – поинтересовался Рид.
– К сожалению, да, – заверил его Фаулер и понесся по трапу, перепрыгивая через две ступеньки.
Мчась узкими темными коридорами мимо пышущих жаром котлов, Данте вертел головой во все стороны: боялся не заметить Эрику и проскочить мимо.
Из темноты донесся сдавленный крик, и Данте сломя голову ринулся на этот приглушенный звук.
Грязные руки вцепились в тонкую ткань ее платья, и Эрика рванулась изо всех сил. Шелк не выдержал и затрещал, представив взорам насильников восхитительную изящную сорочку и не менее восхитительное тело.
– Поскольку наша старая знакомая французская графиня скрылась, прежде чем мы успели оказать ей должное гостеприимство, которым так славятся южане, думаю, нам нужна небольшая компенсация за потерянное время. Правда, ребята? – заявил Тимоти Торн, впившись своими глазками-бусинками в Эрику.
– Давай-ка в очередь, Тимми, – заплетающимся языком пробормотал Денби Элдвин и дернул приятеля за плечо с такой силой, что тот едва устоял на ногах. – Я мечтаю об этой красотке еще с тех пор, когда впервые ее увидел, и теперь, похоже, мечта моя осуществится.