– Что ж, думаю, все получилось как нельзя лучше. Империя Кейри, которую он создал, пользуясь самыми подлыми методами, вновь превратится в обычный домашний очаг, где царят мир и любовь, – сказал Корбин, улыбнувшись Мэгги. – Все состояние и имущество Сэбина принадлежат теперь тебе, мама. И я очень надеюсь, что ты сумеешь сделать так, что плантация Кейри снова будет пользоваться уважением, как это было раньше.
Мэгги с надеждой взглянула на Эвери:
– Ты не будешь возражать, если мы начнем нашу новую жизнь в доме, в котором жили все мои предки? Если ты предпочитаешь…
– Как очень верно заметил Корбин, будет справедливо, если мы обратим в добро то, что так долго было средоточием зла, – вмешался Эвери, глядя на Мэгги любящим взглядом. – Я намереваюсь меньше времени проводить на хлопковой бирже и буду счастлив помочь тебе обустроить наш новый дом.
– Отец, уже поздно, – подал голос Джейми, когда на секунду воцарилась тишина. – Может, поедем на плантацию Данте? Ведь завтра будет очень напряженный день.
Однако по лицу Эвери было видно, что ему никуда не хочется уезжать от Мэгги. Он не виделся с ней целых четыре года, и им было что сказать друг другу.
Заметив, что Эвери колеблется, Корбин взял Джейми за руку и увлек его в кабинет.
– Сомневаюсь, что хозяин с хозяйкой будут в данный момент рады нас видеть, – заметил он, хмыкнув. – Так что спешить нам некуда.
Джейми обеспокоенно нахмурился:
– Ты что-то скрыл от Мэгги с отцом? Значит, Эрика все-таки пострадала?
Криво усмехнувшись, Корбин сунул Джейми в руку стакан с бренди.
– Не особо, всего несколько синяков и порезов, – заверил он Беннета-младшего. – Не волнуйся, с твоей сестрой все в порядке. Просто я только что видел их с Данте в ручье… Они занимались тем, чем и положено заниматься возлюбленным накануне второй свадьбы.
Выражение лица Корбина было настолько красноречивым, что Джейми все понял. Залпом влив в себя бренди, он протянул Корбину пустой стакан:
– В таком случае плесни мне еще стаканчик. Мне бы ужасно не хотелось оказаться в доме моего будущего зятя нежданным гостем.
Корбин вручил пареньку всю бутылку.
– К тому времени как ты ее прикончишь, думаю, Данте уже закончит свои любовные игры при луне.
Задумчиво глядя на внушительных размеров бутыль, Джейми заметил:
– К тому времени как я выпью ее до дна, мне наверняка будет наплевать на Эрику и Данте.
И он уселся на стул с твердым намерением отпраздновать предстоящую свадьбу сестры. А Корбин с нетерпением взглянул на часы. Скорее бы уж настала полночь, чтобы они с Леоной могли остаться вдвоем. В этот момент мимо кабинета прошла Леона и одарила мужа любящей улыбкой. Корбин теперь не сомневался: любое, даже самое долгое ожидание будет вознаграждено с лихвой.
Часть девятая
Все мысли, страсти и восторги,
Которые испытывает человек,
Являются лишь слугами любви
И питают ее священное пламя.
Глава 28
Когда Данте, не доезжая до особняка, остановил коня, Эрика недоуменно нахмурилась. Обернувшись, она взглянула Фаулеру в глаза и, увидев, что он хитро улыбается, поняла, что он задумал.
– Почему это вы остановились, сэр? – лукаво поинтересовалась она, касаясь тонким пальчиком чувственных губ Данте.
– Как-то ночью случалось мне проезжать мимо этого ручья. Светила полная луна, и в ее свете я заметил в воде одну обворожительную нимфу, – тихо заговорил Данте, слегка касаясь своими губами губ Эрики. – Надеюсь, эта красотка никуда не спряталась. Она хороша, как дивный сон, который мне бы хотелось посмотреть с ней вместе. – В голосе Данте прозвучало едва сдерживаемое желание.
– Она где-то здесь, – заверила его Эрика, расстегивая пуговицы у Данте на рубашке.
– Найди мне эту обворожительную нимфу, и побыстрее, – попросил он Эрику, которая в этот момент покрывала легкими поцелуями его шею. – Я слишком долго ее не видел.
Положив голову Фаулеру на плечо, Эрика взглянула ему в лицо, смутно белевшее во мраке ночи: изумрудные глаза горели таким живым огнем, что у нее перехватило дыхание.
– Двадцать четыре часа для вас долго? – насмешливо бросила она. – У вас просто необузданный аппетит, сэр!
– Когда я рядом с тобой, моя прекрасная нимфа, мне не под силу укротить сидящего во мне зверя.
Эрика соскользнула на землю и пошла по берегу ручья, на ходу сбрасывая с себя одежду.
– Что ж, в таком случае придется поискать для тебя эту таинственную сирену.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, словно пребывая в волшебном сне, Данте тоже спешился и направился следом за Эрикой мимо кустов, под которыми то тут, то там были разбросаны предметы женского туалета. Взглянув на стоявшую у ручья Эрику, он почувствовал стеснение в груди. Алебастровая кожа его красавицы невесты тускло мерцала в лунном свете, на губах играла призывная улыбка. Эрика вошла в воду и медленно двинулась вперед, а за ней потянулся длинный шлейф блестящих, словно покрытых крошечными бриллиантиками волн. Не отрывая взгляда от обворожительной нимфы, Фаулер поспешно стянул с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону. Следом за ней на траву полетели черные ботинки.
Эрика тихонько рассмеялась, когда, оглянувшись, увидела, как Данте судорожно пытается скинуть брюки. Однако смех ее замер, стоило ему направиться к ней. Данте был просто великолепен. Сильный, мужественный и благородный мужчина. Как же она его любит! Данте подплыл к ней и заключил в свои объятия. Исходивший от Фаулера запах мужского тела вскружил ей голову, и Эрика застонала от удовольствия.
– М-м-м… Я опьянен тобою, – хрипло прошептал Данте, легонько касаясь губами губ Эрики. – Губы твои как вино, и я жажду вобрать в себя их сладость. – Он прильнул губами к губам Эрики. – Ты пахнешь так нежно, словно сама весна. – Вдохнув восхитительный запах, исходивший от Эрики, Данте судорожно вздохнул и приник ненасытными губами к ее шее.
Чувство глубокого наслаждения охватило Эрику, когда Фаулер, подхватив на руки, приподнял ее и она оказалась на поверхности воды. Покрыв нежными, легкими поцелуями ее грудь, Данте принялся будоражить кончиком языка сначала один упругий сосок, потом другой. Рука его, скользнув по плечу Эрики, спустилась ниже, на талию. Вдоволь насладившись упругими бутонами, губы Данте принялись исследовать трепещущие бедра возлюбленной. Эрика застонала от наслаждения, когда руки Фаулера пришли на помощь губам. Он умело ласкал ее тело, не обделяя своим вниманием ни единого дюйма. Голова Эрики шла кругом от охватившего ее неистового желания. Сладостные ласки любимого, казалось, лишали ее рассудка. Она прерывисто дышала, трепеща всем телом, а Данте все продолжал возбуждать ее. Эрике на секунду показалось, что еще немного – и она сойдет с ума.
– Я не надоем тебе, когда голова моя поседеет? Вдруг ты предпочтешь мне какого-нибудь стройного красавца? – спросил он, покрывая бархатистое тело Эрики нежными поцелуями. – Будешь ли ты любить меня и тогда, когда глаза мои начнут слезиться от старости, а спина сгорбится?
– Ты что, считаешь мое чувство к тебе не любовью, а простым увлечением, которое со временем исчезнет? – прошептала Эрика, обхватив голову Данте обеими руками и заглядывая в бездонные озера, в которых полыхало изумрудное пламя.
Глядя на прекрасное лицо любимой, Данте печально улыбнулся:
– Ты страстно любишь жизнь, Эрика. Откуда мне знать, что никогда не стану тебе в тягость? Как могу я быть уверенным в том, что ты останешься мне верна, что рядом с тобой не появится какой-нибудь молоденький юноша, в которого ты влюбишься? Вдруг тогда ты станешь жалеть о том, что связала свою судьбу с человеком старше себя? Хотя я не могу винить мать за то, что она увлеклась моим отцом, мне кажется, это произошло отчасти потому, что он был значительно старше ее. – Данте крепко обнял Эрику, словно боялся ее потерять. – Ты стала частью меня самого, милая моя. Когда тебя что-то пугает, это и мне причиняет нестерпимые мучения. Когда что-то тебя радует, я радуюсь вместе с тобой. Мне было бы невыносимо больно отказаться от тебя, и в то же время я не переживу, если ты будешь со мной несчастлива. Я хочу, чтобы ты была совершенно уверена в тех словах, которые будешь произносить завтра во время венчания. Я хочу, чтобы ты не сомневалась в том, что чувство, которое ты ко мне испытываешь, – это и в самом деле настоящая любовь. Что даже когда я стану старым, седым, глухим, тебе не захочется меня бросить.