– Прошу прощения, я хотел бы пригласить мадемуазель хотя бы на один тур вальса, – настойчиво проговорил Данте, нагоняя их у двери, и, взяв Эрику под руку, снова потащил ее в танцевальный зал. – Думаю, вы могли бы на несколько минут оторваться от этой очаровательной молодой леди и позволить другим мужчинам насладиться ее обществом.
На губах Фаулера играла такая вежливая улыбка, что если бы Шарль вздумал протестовать, он уронил бы себя в глазах окружающих. И он не стал этого делать. Но когда Данте чересчур крепко, по мнению француза, прижал Эрику к себе, Кадо почувствовал, что закипает от злости.
– Язык мой – враг мой, – язвительно проговорила Эрика по-французски.
– Очень тебя прошу, говори со мной по-английски, – проворчал Данте. – Мне сейчас не до переводов. Так что прибереги французские словечки для своего французского roue![8]
– Ты ведешь себя просто вызывающе! – заметила Эрика, высвобождаясь из его крепких объятий. – Ты что, хочешь все испортить? У Шарля от твоих выходок уже лопается терпение.
– У меня уже лопнуло, – недовольным голосом заявил Данте. – То, что от тебя хочет этот Кадо, не имеет никакого отношения ни к продаже хлопка, ни к его покупке. В данный момент мсье скорее всего ломает голову над тем, как бы затащить тебя в спальню и продемонстрировать свое шикарное постельное белье.
Бросив на Фаулера испепеляющий взгляд, Эрика раздраженно вздохнула.
– Ты лезешь в мои дела, и я…
– Дела? – передразнил ее Данте, криво усмехнувшись. – Значит, теперь это так называется? Если бы я знал, что у вас уже дошло до этого, я бы ни за что не позволил тебе танцевать с этим распутником!
– Он не больший распутник, чем ты! – поддела его Эрика, чувствуя, что словесная дуэль с Данте доставляет ей массу удовольствия. – Ты не имеешь никакого права презирать человека за то, что он пытается соблазнить понравившуюся ему женщину, ведь ты сам поступаешь точно так же. Мне ли этого не знать! Ты же всю дорогу от Нового Орлеана до Натчеза оттачивал на мне свою технику обольщения!
Подавив желание сказать Эрике все, что он о ней думает, Данте галантно поклонился:
– Отлично, мадемуазель. Вы поставили меня на место, дав понять, что оно находится где угодно, только не на этом балу. Надеюсь, ваш воздыхатель доставит вас обратно на корабль, когда вы с ним закончите ваши так называемые дела. Que dites-vous de cedre?[9] Всего хорошего.
И, круто развернувшись, он направился к двери. Эрика едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Право, Фаулеру следует подучить французский. Видимо, он хотел поинтересоваться ее мнением о сидре, но перепутал последний с кедром![10] С таким слабым знанием французского он наверняка вообразил себе, что Шарль весь вечер нашептывает ей на ушко всякие сальности. Данте являлся живым доказательством того, что недостаток знаний может сослужить человеку плохую службу. Мало того что Фаулер ничего не разобрал из их разговора, он, очевидно, вбил себе в голову, что все понимает. И если бы он сам не был распутником, то не стал бы считать таковым и Шарля, решила Эрика. Что ж, что хорошо для одного, то хорошо и для других. Данте, когда они плыли на «Натчез бель», не пропускал ни одну хорошенькую женщину, за каждой ходил хвостом, пока она, Эрика, давала отпор всевозможным мерзавцам. Теперь пришел ее черед праздновать победу. За ней ухаживает один из самых богатых и красивых мужчин Гваделупы.
– Ну наконец-то! Слава Богу, вы отослали своего сторожевого пса, – послышался у Эрики за спиной довольный голос Кадо.
– Прошу прощения, мой друг, – проговорила Эрика, одарив Шарля улыбкой. – Вообще-то он очень милый человек, но вообразил себя моим ангелом-хранителем. И когда ему кажется, что мне что-то угрожает, грудью бросается на мою защиту.
Ухмыльнувшись во весь рот и сразу став похожим на голодную акулу, Шарль заключил Эрику в объятия и закружил ее по залу, скользя в такт музыке. Ощущая под руками восхитительное тело Эрики, Кадо почувствовал приятное волнение. Воображение подсовывало ему картины одну сладострастнее другой, и француз охотно наслаждался их созерцанием. Ему хотелось, чтобы с обворожительной Эрикой Беннет его связывали не только деловые отношения. У нее есть что предложить мужчине, и, до того как они завершат деловые переговоры, Шарль был намерен узнать, много ли выпадет на его долю.
– Боже правый! Что это с тобой? – воскликнул Рид, глядя, как Данте идет, пошатываясь, по палубе: шелковый жилет переброшен через плечо, цилиндр на взъерошенной черноволосой голове сидит набекрень.
Капитан попытался сосредоточить затуманенный взгляд на своем первом помощнике, но ничего не получилось. Перед глазами все расплывалось. К горлу подступала мерзкая тошнота, палуба ходила под ногами ходуном, словно корабль не стоял на месте, а шел по бурному морю. Прислонившись к перилам, Данте глубоко вдохнул свежий морской воздух и с шумом выдохнул его.
– Я долго и серьезно размышлял, – едва ворочая языком, поведал он.
Обхватив пьяного в стельку капитана за талию, Рид криво усмехнулся и потащил его к каюте. От Фаулера за версту разило ромом, табаком и дешевыми духами. Нетрудно было догадаться, что сегодняшний вечер Данте провел не только в раздумьях. Вспомнив, что несколько часов назад расфранченный капитан вместе с Эрикой сошел со шхуны, Рид обеспокоенно нахмурился.
– А где Эрика? Ты что, забыл про нее и где-то ее оставил? – спросил он.