Именно черни. Сегодня масса народа находится на этом уровне. Толпа с животным сознанием, сформированным нашей пропагандой. Люди боятся, безумно боятся за своих детей, а у нас нет даже ученого, чтобы найти объективный подход к проблеме. По правде говоря, у нас нет ни одного ученого, достойного этого звания. Какой смысл человеку посвящать свою жизнь исследованиям, если ему с раннего детства вдолбили, что всякое открытие, какое он может сделать, уже давно сделано сланами. Когда его уверяют, что эти открытия дожидаются в тайниках того дня, когда сланы снова предпримут попытку завладеть Землей.
Наша наука — сплошной фарс, наше образование — паутина лжи. И с каждым годом вокруг нас все выше растет стена из обломков надежд и устремлений людей. С каждым годом усиливается дезориентация, углубляется бедность, растет нищета. Нам остается только ненависть, а для дела этого мало. Нам надо либо полностью уничтожить сланов, либо заключить с ними соглашение и положить конец бессмысленной борьбе.
Страсть, с которой говорил Кир Грей, отражалась на его лице. Но Кэтлин ощущала, что разум диктатора оставался спокойным, внимательным и бдительным. Когда этот искусный демагог, вершитель человеческих судеб заговорил снова, его великолепный чистый баритон был почти ровным и спокойным.
— Джон Петти обвинил меня в том, что я намерен сохранить жизнь этому ребенку. Хотел бы вам напомнить, как начальник полиции вел себя последние месяцы. Сколько раз Петти внушал вам, быть может, в шутливом тоне, что я не собираюсь ее убивать? Я знаю, что именно так он и поступал, об этом мне неоднократно доносили. И теперь вам понятна его игра, вы видите, с какой нежностью он расточает вокруг свой яд. Вы достаточно опытные политики, чтобы видеть, в какое положение он меня поставил: отдав приказ о казни этой девочки-слана, я уступлю давлению, а следовательно, утрачу свой престиж.
Поэтому я решил опубликовать коммюнике о том, что Кэтлин Лейтон не будет казнена. И поскольку мы очень мало знаем о сланах, то оставим ей жизнь, чтобы изучать ее. Я, со своей стороны, решил извлечь всю выгоду из присутствия Кэтлин, наблюдая за ее развитием до полной зрелости. Я уже собрал огромное количество наблюдений.
Джон Петти так и сел на место.
— Не пытайтесь заткнуть мне рот! — прорычал он, — Вы зашли слишком далеко. Дай вам волю, вы отдадите сланам целый континент, где они смогут разрабатывать эти свои пресловутые суперизобретения, о которых мы так много слышали, но ни разу не видели. Что касается Кэтлин Лейтон, вам придется переступить через мой труп, чтобы оставить ее в живых. Женщины-сланы особенно опасны. Они — продолжатели рода и отлично знают свое дело, мерзавки!
Но Кэтлин уже не слушала его. Кир Грей во второй раз мысленно задал ей вопрос: «Сколько присутствующих полностью согласны со мной? Покажите на пальцах».
Она ошарашенно глянула на него, потом окунулась в поток неясных мыслей и эмоций, исходящих от этих людей. Задача была невероятно трудной — мыслей было множество, они накладывались друг на друга и создавали помехи. Но по мере того как истина открывалась перед ней, мозг ее испытывал все большую растерянность. Она думала, что более пожилые члены Совета на стороне диктатора, но это было не так. Их терзал страх, а кроме того, росла уверенность, что дни Кира Грея сочтены и им следует делать ставку на молодых.
Наконец она в растерянности подняла три пальца. Трое из десяти за Кира Грея, четверо откровенно против и за Петти, трое проявляли нерешительность.
Она не могла сообщить ему последние две цифры, но он их и не требовал. Все его внимание было сосредоточено на трех пальцах Кэтлин. В его чуть расширившихся глазах блеснуло беспокойство. На мгновение ей показалось, что в его мыслях мелькнул страх. Потом он снова стал невозмутимым. Он застыл в кресле, как каменное изваяние, холодный, беспощадный, смертельно опасный.
Она не могла отвести от него взгляда.
Она была в полной уверенности, что перед ней загнанный в угол человек, который, мобилизовав весь свой опыт, судорожно пытается найти средство обратить неминуемое поражение в победу. Она попыталась проникнуть в его мозг, но железный контроль над мыслями, невозмутимое течение его размышлений вставали между ними неодолимым барьером.
А вот в поверхностных мыслях она прочла сомнения, странную неуверенность, впрочем, не содержащую страха, какое-то колебание относительно того, что он теперь должен сделать из того, что может. Похоже, он не предвидел, что кризис будет столь острым, что оппозиция выступит столь организованно и вспышка ненависти к нему ждала только часа, когда появится возможность сбросить и уничтожить его.
Джон Петти прервал ее размышления, вновь взяв слово:
— Мне кажется, мы должны провести голосование по этому вопросу.
Кир Грей расхохотался. Смех его звучал громко, заливчато и цинично. Он окончился на звонкой ноте, неожиданно обнаружив доброе расположение духа.
— Иными словами, вы хотите поставить на голосование вопрос, который, как вы сами только что заявили, вообще не подлежит сомнению! Я, конечно, отказываюсь долее взывать к вашему разуму. У тех, кто глух к его голосу, разум отсутствует. Но мне хотелось бы обратить внимание на то, что требовать постановки вопроса на голосование означает лишь одно: признаться в вине, которую теперь уже и не скрывают, ибо есть уверенность в поддержке пяти, если не больше, членов Совета. Позвольте мне открыть еще одну карту — я уже давно знаю о неминуемости этого мятежа, и он не застал меня врасплох.
— Ба! — воскликнул Петти, — Да он блефует! Я следил за каждым вашим движением. Когда мы создавали Совет, то из-за боязни, что кто-то из членов будет несогласен с другими, именно на этот случай предусмотрели меры предосторожности. У каждого из нас есть своя личная армия. Мои охранники здесь, они патрулируют коридор, как, впрочем, и охранники остальных членов Совета. Они растерзают всякого, как только получат приказ. И мы готовы отдать такой приказ, рискуя погибнуть в завязавшейся борьбе.
— Ах-ах, — пробормотал Кир Грей, — по крайней мере теперь мы играем в открытую.
Присутствующие заерзали на креслах, их обуревали разноречивые мысли. И вдруг, к удивлению Кэтлин, Мэрдью, один из трех, кого она считала сторонником Кира Грея, прочистил горло. Он еще не заговорил, но она уже ощутила его нерешительность.
— Кир, вы на самом деле не правы, считая себя диктатором. Вы только избраны Советом, и мы имеем полное право избрать кого-то другого на ваше место. Кого-то, кто, возможно, успешнее организует уничтожение сланов.
Какое внезапное изменение обстановки! Крысы побежали с корабля, делая отчаянные попытки, Кэтлин это видела, убедить новых хозяев в своей лояльности. Да и в голове Харлихэна ветер подул в другую сторону.
— Я согласен. Ваш проект заключить договор со сланами является предательством, да, чистой воды предательством по отношению к чер… ну, к населению. Эту тему лучше не затрагивать. Мы должны сделать усилие, чтобы уничтожить сланов. Быть может, повести более активную борьбу под руководством более активного человека…
Кир Грей горько усмехнулся; Кэтлин по-прежнему ощущала на поверхности его мыслей какую-то неуверенность: что делать, что делать? Она смутно ощущала и другое — напряжение, все более и более четкую решимость рискнуть. Но ничего яснее прочесть так и не смогла.
— Итак, — по-прежнему спокойным голосом заговорил Кир Грей, — вы доверите председательское место в Совете человеку, который всего несколько дней назад упустил мальчишку Джомми Кросса, девятилетнего мальчишку, самого опасного на данный момент слана. Более того, тому удалось удрать на автомобиле начальника полиции.
— Во всяком случае, — возразил Джон Петти, — мне известен слан, которого я не упущу.
Он зло глянул на Кэтлин, потом с торжествующим видом повернулся к остальным.
— Вот что мы можем сделать: казнить эту девочку завтра и тут же опубликовать коммюнике об отставке Кира Грея в связи с тем, что он заключил тайный договор со сланами, о чем свидетельствует его нежелание казнить Кэтлин Лейтон.