В комнате позади них повисла тишина, словно в ней не осталось ни одного человека. Ханне было безразлично, есть ли в кухне кто-то кроме них, равно как и видел ли их кто-нибудь. Весь мир сузился до них двоих, деревянных шкафов, к которым Рик прислонил ее, и жара его тела, почти прижимавшегося к ней.
– Я желал тебя месяцами. Каждый разговор по работе, каждое игривое сообщение, посланное тобой в интернете... – Рик придвинулся к ней вплотную, от груди до бедер. Его губы прижались к чувствительной коже на шее Ханны.
Она неразборчиво охнула – скорее застонала от нужды – когда огонь желания опалил ее, расходясь по телу от того места, где к ней прикасался рот Рика.
– Хотел сделать это и более того... – он усмехнулся, и от вибрации его голоса все гормоны в теле Ханны взбунтовались – На самом деле ты не захочешь знать, что я жажду с тобой сделать, сладкая... все те грязные штучки, о которых я мечтаю.
О Боже, но она хотела.
– Грязные штучки?
– Уверена, что хочешь узнать? – Рик медленно и дразняще заскользил губами по ее коже. Остановившись возле уха, он уткнулся носом в то место, прикосновение к которому всегда сводило Ханну с ума. Она начала извиваться, и он вновь ухмыльнулся напротив ее плоти. Его усмешка была пошлой и полной обещания, и он вновь повторил свои действия.
У Ханны подкосились ноги, но она удержалась, руками ухватившись за плечи Рика.
– Слова ничего не стоят, а все, что я пока получила – пустая болтовня.
Она не знала, откуда взялся этот нахальный ответ, но ей было плевать. Если Рик мог сотворить с ней подобное всего лишь парой легких поцелуев и пошлых слов... Крепче уцепившись за него, Ханна сглотнула ком в горле.
– О, ты хочешь поиграть, да? Обожаю игры на вечеринках.
Рик притянул ее ближе к своему мускулистому поджарому телу. Каждая его мышца была напряжена от мощи и скрытой силы, словно он едва сдерживался, чтобы не прикоснуться к Ханне, будто это могло разрушить весь его контроль. Маленький демон на ее плече поднял свою голову, и все о чем Ханна могла думать – это что будет, если Рик перестанет держать себя в руках. Но затем он чуть двинул бедрами, и его толстый возбужденный член прижался к ее животу. Ставки были сделаны.
Лицо Ханны приобрело удивленное выражение, она посмотрела Рику в глаза, и от застывшей в них похоти у нее перехватило дыхание.
Он не сводил с Ханны взгляда, а его голос понизился до шепота.
– Я хочу посадить тебя на стойку... неважно, что у тебя за милая штучка надета под этим платьем, но я жажду сорвать ее, раздвинуть твои ноги и наполнить тугую маленькую киску своим толстым членом.
О. Мой. Бог.
Ханна потеряла дар речи, дьявол, она была не способна даже думать, пока описанные Риком картины проигрывались в ее голове, подобно фильму в быстрой перемотке. Вместо этого Ханна смотрела на него, подобно кролику, оказавшемуся в свете автомобильных фар.
– Дерьмо. Не смотри на меня так, или я трахну тебя прямо здесь и сейчас, – прорычал Рик. Схватив ладонью Ханну за зад, он еще крепче прижал ее к себе, грудью к груди, а его член оказался плотно зажат между ними. Каким-то образом пальцы Рика смогли проникнуть между лепестками ее юбки, забраться под топ и погладить по спине.
Ханна ничего не сказала, будучи не в силах произнести хоть слово. Губы Рика были все ближе. Вот оно. Он собирался поцеловать ее, наконец-то поцеловать. А это было всем, на что Ханна позволяла себе надеяться...
Ох, твою же мать, да кого она обманывала? Она фантазировала о том, что Рик нашел бы ее потрясающей и увел в какое-нибудь тихое место, чтобы... чтобы... Пламя разлилось по ее телу, когда он впился ей в губы поцелуем, приоткрывая ее рот и клеймя его с такой властностью, что Ханна затрепетала сильнее прежнего.
– О, да бога ради, эй вы двое, пойдите и найдите себе чертову комнату, – крикнул Джон позади них, прерывая поцелуй до того, как Ханна решилась бы испробовать чего-то большего, нежели вкус губ Рика.
Она застонала от разочарования.
Ханна почувствовала губами его улыбку, и он, подняв голову развернулся. Рик поднял руку и показал средний палец.
– Отвали, придурок.
Джон рассмеялся.
Рик сдвинулся на полшага, чтобы спрятать Ханну за своим большим телом и, обвив рукой ее шею, прижал лицом к своей груди. Его прикосновение было твердым, властным, и дарило такое чувство защищенности, что коленки Ханны подгибались, а сердце вновь начало биться с удвоенной скоростью.
– Вы только потом уберите за собой. Но резвитесь точно не здесь. Если не можете держать себя в руках, найдите более уединенное место.
– Убрать за собой. Понял. Мы не будем пугать детишек. Обещаю.
Дверь захлопнулась за Джоном, и Рик, ослабив хватку, посмотрел вниз на Ханну.
– Ну, вот так всегда, ты только что пообещал вести себя хорошо. А я-то решила, что ты плохой пират, пришедший совратить меня, – Ханна показательно надула губы и провела пальцем вдоль ворота расстегнутой рубашки, бросив на Рика кокетливый взгляд из-под ресниц.
– А кто сказал, что я не совращу? – он склонился к ней, и его голос стал глубоким и низким, с опасными нотками, от которых по ее коже приятно пробежали мурашки. Рик вновь прижался к губам Ханны, но на этот раз в более легком и быстром поцелуе, раздувавшим пламя внутри нее еще сильнее. Подняв голову, он посмотрел в окно и улыбнулся. – Но ты же слышала парня, не здесь...
Ханна обернулась и через плечо посмотрела туда же, куда и Рик. За окном простирался сад с едва заметной тропинкой, исчезавшей в темноте за освещенным внутренним двориком. Смутно Ханна видела контур крыши на дальнем краю сада, достаточно далеко от дома.
Летний домик.
Попятившись, Рик протянул Ханне руку. Молчаливое требование и одновременно предложение. Она прикусила губу, переводя взгляд с его протянутой ладони на голубые глаза, виднеющиеся в прорезях маски. И Рик, и Ханна знали, что произойдет, если она примет протянутую ладонь и позволит ему увести ее в темный сад.
На нее снизошло понимание, а время, казалось, остановилось. Осмелится ли она взять Рика за руку? Или нет? Они шутили друг с другом, подкалывали и флиртовали, словно не будет никаких последствий. Ханна никогда даже не надеялась, что Рик серьезен, или окажется таким же красавчиком, каким выглядел на фотографиях. Однако он таковым и являлся, и был совершенно серьезен. По отношению к ней.