В. Э. Орел
Слав. *udъ
Славянское *udъ обычно реконструируется на основе следующих соответствий: рус. уд, др.-рус. ѹдъ ‛часть тела’, ‛член’ ст.-слав. ѹдъ ‛член’, болг. уд то же, с.‑хорв. у̑д то же; чеш., словац. úd ‛член’, польск. ud ‛ляжка’[1]. Наряду с этим существуют также формы среднего рода, типа др.-рус. ѹдо ‛часть тела’, ‛член’, ‛кусок (мяса)’ с.‑хорв. у́до ‛кусок (мяса)’, польск. udo ‛ляжка’[2] (в древнерусском форма ѹдо оказывается втянутой в парадигму основ на *‑es). Характер распространения слов среднего рода указывает, по-видимому, на их независимое вторичное возникновение; что касается польск. udo, ud, то Брюкнер[3] прямо говорит об исходности формы мужского рода и связывает образование формы среднего рода с чисто польскими морфологическими процессами.
Слав. *udъ обладает рядом особенностей, которые делают его этимологизацию сложной. Главная из них — наличие двух легко выделяемых групп значений (вполне аналогичных соответствующим значениям лат. membrum): ‛часть тела вообще’, ‛кусок мяса’, ‛ляжка’ — и ‛член’. Поскольку направление семантического развития, во всяком случае, не безусловно ясно, то и этимологии этого слова оказываются в непосредственной зависимости от выбранной семантической версии. И действительно, если оставить в стороне целый ряд явно не соответствующих действительности этимологий[4], то останутся две: этимология Голуба—Копечного[5], возводящая слав. *udъ к и.‑е. *au-dhos ‛нечто отдаленное, выставленное вовне’ (в свою очередь к и.‑е. *dhē‑, о чем говорит Фасмер[6]), и этимология Горяева[7], повторенная впоследствии Р. Якобсоном[8], связывающая рус. уд с удить ‛зреть, наливаться’ и вымя. Обе этимологии связаны с двояким толкованием слав. *udъ — как ‛(выступающая) часть тела вообще’ и как ‛член’ (= *‛набухающий’) соответственно.
Обе этимологии едва ли могут быть признаны вполне удовлетворительными уже потому, что и Голуб—Копечный, и Якобсон (вслед за Горяевым) в равной мере исходят из предположения о словообразовательной изолированности лексемы в пределах собственно славянского материала и, естественно, вынуждены обращаться непосредственно к индоевропейской реконструкции (подобно Голубу—Копечному) или к таким материально и семантически далеким формам, как русск. вымя.
Между тем слав. *udъ входит в лексико-семантическую группу, которой (в связи с этим словом) не уделялось достаточно внимания. Прежде всего необходимо привлечь к рассмотрению практически не использовавшиеся свидетельства славянских текстов. Сами вариации значения слав. *udъ — от ‛часть тела вообще’ до ‛член’ и ‛бедро’ — даже в том случае, если не может быть и речи о точной реконструкции значения, указывают на нижнюю половину тела. С этой точки зрения особенно интересна сочетаемость др.-рус. ѹдъ, которое, если исключить специальные употребления для обозначения тела божества (с︮т︯ыи ѹдъ), обнаруживает ясную тенденцию к совместному употреблению с плъть, плътьныи, ср. не плътьныи ѹдъ ѹста б︮ж︯ии; ѹдъ имущи плъть и т. п.[9]
Помимо вероятной отнесенности значения этой лексемы к нижней половине тела, мы практически лишены возможности вынести какие бы то ни было положительные суждения о слав. *udъ из текстов просто в силу того, что в фольклорных (восточно‑) славянских текстах это слово встречается крайне редко (и это, кстати, одна из важных его характеристик). Однако некоторые словоупотребления все же представляют чрезвычайный интерес. Это, в частности, касается гапакса полоудничек в загадке о цепах: Летят гуськи, дубовы носки, летят, кричат. «Полоуднички!»[10]. Другие варианты процитированной загадки явно свидетельствуют в пользу ее первоначальной связи с тематикой плодородия[11]: потому особенно интересной становится возможность трактовать деминутив полоудничек (и *полоудный[12]) как результат сложения из полый и уд (ср. полоумный, пологрудый). Приведенный гапакс, на наш взгляд, можно рассматривать как указание на то, что рус. уд (и его славянские соответствия) обозначает выступающую часть тела, образующую полость, что, естественно, повышает шансы на выбор значения ‛член’ в качестве основного.
8
12
В принципе правомерно реконструировать эту форму, имея в виду морфологическую структуру нашего гапакса и наличие в русском языке прилагательного