— Отныне ты сам владеешь собственной судьбой. — С каким трудом давались слова грозному богу, знал только он сам, но изменить ничего не мог, и не хотел. — Я не закрываю от тебя возможность возвращения в Правь. Но ты должен будешь доказать, что достоин этого. Стань настоящим. Познай нужду, боль и любовь. Прими в душу чаяния людей и духов, вникни в их нужды, и научись уважать. На этом все.
Жесткая ладонь высшего бога коснулась лба юноши, губы прошептали беззвучное заклинание, и мир в глазах Богумира дрогнул, запульсировал, пошел рябью и померк, словно грозный дед задул ему свечу разума, и вот уже снова яркий свет, а вместе с ним холод, вонь и рев дикого зверя.
Здравствуй новый мир, мир людей.
Глава 2 Блаженный
Он стоял на задних лапах, и фыркал, принюхиваясь черным мокрым носом, наполняя душу Богумира животным первозданным ужасом. Огромный, худой, со слежавшейся, комьями зимнего сна, коричневой шерстью, с ничего не выражающей, безучастной мордой, обычной для зверя подобной породы, пожирая маленькими, злобными углями глаз своего противника, огромный бурый медведь, сделал стойку для броска, на посмевшую побеспокоить его жертву. Мгновения отсчитывались гулкими ударами сердца бывшего бога, все более приближая время неминуемой развязки и жуткой смерти.
Богумир, забыв от ужаса обо всем на свете, и то, что лишен божественной силы, и что Перунова защита не действует на него больше, пытался бесполезно выпустить в грудь чудовища, из ладони электрический разряд, обычное оружие для внука властелина грома и молнии. Он истерично тряс руками, изображая магические пассы, читал боевые заклинания, целясь то в сердце зверя, то в голову, но все напрасно, ничего не происходило.
Медведь рыкнул, голодно сглотнул слюну и потянул вожделенный воздух черным, затрепетавшим нетерпением носом. Богумира окатила волна могильного холода. «Это конец!». Он безоружен перед клыками и когтями чудовища. Его божественное тело сожрет обычный лесной зверь. Такой смерти не пожелать даже врагу. Он обессиленно опустил руки, сдавшись и приняв неизбежность.
Резкий удар в плечо, грубо сбил с ног, и бывший бог рухнул, зарывшись в сугроб головой. От снега, окатившего тело холодом жгучих иголок, Богумир мгновенно пришел в себя. Вскипев злобой, он забыл про все на свете, включая свой недавний страх, вскочил на ноги, горя одним единственным желанием незамедлительно и жестоко покарать наглеца посмевшего коснуться и толкнуть небожителя своими грязными руками. Праведный порыв мгновенно скатился на самое дно божественной души и там затих, от осознания происходящего, парень увидел широкоплечую спину мужика в коротком, потертом овечьем тулупе. Тот, уткнув один конец кривой рогатины в снег, второй, раздвоенный, направил в грудь приготовившегося к броску медведя. Этот незнакомый человек стоял между ним и смертью, встав на защиту того, кого совсем не знал, и был достоин не кары, а искренней благодарности.
— Вот же угораздило тебя пацан разбудить хозяина леса, теперь будем бить шатуна неподготовленными, я в спешке даже концы рогатины заточить не успел, да и древесина хлипкая. Тяжко нам придется. — Пробасил незнакомец облаком пара горячего дыхания, не оборачиваясь, и сжимая в левой руке длинный и острый как шило нож, а правой покачивая своеобразное, хлипкое, раздвоенное копье, реагируя на каждое движения зверя. — Встань сзади и не суетись, не дай бог Велес, он на тебя кинется мимо рогатины, тогда раньше времени дружно Морене «Здравствуй» скажем, а мне еще дочке помогать надоть, да и тебе рановато еще к предкам с покаянием.
Богумир вдруг как-то отчетливо осознал, что все, что тут происходит, это по-настоящему, и только вот этот грубый мужик, а не какие-то там возможности бога, могут его спасти. Нет у него больше той божественной энергии и воли, какие были раньше, теперь только человеческие возможности: сила и ловкость, вот его оружие, но они почти ни развиты, не привык бог пользоваться мышцами, там, где он жил, они не имеют большого значения.
Конечно, он не против встретится с Мореной — своей матерью, но не уверен, что в посмертии его простит дед, и не вселит в гневе душу в какого-нибудь тупого барана, сделав на века оборотнем. Да и вообще он теперь не уверен в своем бессмертии. Такого исхода он не хотел. Умереть при таких обстоятельствах глупо, да еще и очень больно. Поэтому немедленно выполнил приказ, встав за спиной своего неожиданного защитника.