В этих воинских формированиях служили те, кому не хотелось работать на полях, охотиться или заниматься чем-то иным. Кентавры, зелоры и прочие воинственные расы. Кстати сказать, зелоры здесь не занимались каннибализмом, даже ритуальным — по крайней мере открыто. Хотя… поговаривали, что они не прочь были поглодать поджаренную с маслом фалангу пальца врага. Но это не одобрялось. Они обычно были наемниками, служили в разных Экипажах, не желали сидеть на месте — кочевники, одно слово.
Вообще законов здесь было не так много, и все довольно простые, из нескольких десятков пунктов, главным из которых был пункт первый: «Командир всегда прав».
В этом были свои преимущества, но… если попадался нехороший, непорядочный Командир и сколачивал вокруг себя сильную армию приверженцев — тут уже держитесь все, жить спокойно не дадут. Единственным сдерживающим фактором было то, что народ, доведенный до отчаяния беспределом Командира и его приближенных, просто начинал их бить, стрелять, резать — и после этого лет на пятьдесят наступал покой.
Командиры, помня о произошедшем, какое-то время вели себя пристойно, соблюдали интересы подданных, пока… пока не забывалось прошлое. И тогда спираль делала оборот назад. И все начиналось заново — беспредел, безобразия…
«Нет ничего нового под солнцем» — как сказано в одной древней и умной книге.
Вот основное, что узнал Слава из мозга Аруста. Ну, и еще массу бытовых мелочей: к примеру, любит дочку, просто души в ней не чает, терпеть не может нынешнего Командира, положившего глаз на Надию и время от времени преследующего ее предложениями стать одной из его жен или наложниц. Ходит к соседке, вдове тридцати лет, подумывает жениться на ней. Имеет любовниц в двух селениях, как ни странно, и в селении стражниц тоже. Они любят обновлять кровь с торговцами. Дом ему оставил отец — тоже торговец, проживший девяносто семь лет и умерший от укуса какой-то ночной летающей гадости. Волей-неволей часть информации бытового характера вытягивалась вместе с той, что интересовала землянина.
Кстати сказать, вот это странное разделение на ночную и дневную жизнь сильно озадачило Славу. В этом разделении было что-то ненормальное, искусственное.
Оказалось, ночные твари боятся света — потому стены периметра ночью ярко освещены прожекторами, как и улицы города. Если бы их не было, всех охранников на стенах давно бы сожрали, случайных прохожих тоже.
Шестиноги спасаются от ночных налетчиков толстой, панцирообразной шкурой, а еще — они очень любят жрать ночных летунов. Поймать такую пакость влет для них лучшее развлечение и удовольствие. Дрозы вообще-то хищные животные. Как люди умудрились их приручить, тоже никто не знает. Впрочем, а разве земляне помнят, кто первый приручил лошадь? Дрозов держали в страхе, и те прекрасно понимали, что стоит не подчиниться — их убьют. На это их разума хватало. А вот чтобы осознать себя как личность, как народ — для этого они были слишком глупы. Потому работали на людей, терпели удары, пинки и служили всем, чем могли. Даже отдавая жизнь.
…Хозяин дома открыл глаза, потряс головой, потер лоб. Перед ним стояла чашка с остывшим супом — на самом донышке. Он недоуменно посмотрел на нее, на собеседника и, поморщившись, сказал:
— А куда Надия делась? Ох, как голова болит! («Надо было помедленнее информацию выдирать, — смущенно подумал Слава. — Я тороплюсь, а человек страдает».)
— Пошла спать, — пожал плечами гость и демонстративно зевнул. — Поздно уже, и нам бы пора. Ты вон за столом засыпаешь. Устал с дороги?
— Наверное, да, — непонимающе похлопал глазами Аруст. — Старею, что ли? Раньше такого никогда со мной не было. Ну, так что ты собираешься тут делать, в городе?
— А ты же обещал меня пристроить помощником к Надии — помогать торговать, — не моргнув глазом, соврал Слава. — Поживу пока у вас — ты тоже обещал, — а там видно будет. Метка Командира у меня есть — видишь? Это с дальнего селения, ты его знаешь — Шульцар, вот оттуда и метка.
Слава сменил ее после «визита» в мозг Аруста. Тот раскрыл было рот, чтобы что-то спросить, но промолчал.
— Спросят, откуда я взялся, скажешь: двоюродный брат Надии. У вас же не все друг друга знают?
— Ну-у… так-то не все, да, — смущенно ответил Аруст. — Но ты уж больно заметный… с твоими-то желтыми волосами и белой физиономией. Вряд ли кто поверит, что ты мой родственник.
— А вот так? — Волосы Славы почернели, стали темными, как у Аруста и Надии, а лицо приобрело легкий зеленоватый оттенок. — Так поверят?