Я сбежал вниз — и увидел, что мотылевые колодцы левой машины были затоплены водой почти до вала, а вращающиеся мотыли вместе с их подшипниками погружались в нее при нижних положениях; сквозь фланцы труб, примыкающие вверху к левой бортовой переборке, просачивалась и довольно сильно струилась вода. Стало ясно, что эта переборка повреждена, фланцы труб расшатались, и непроницаемость их нарушилась разрывом неприятельского снаряда против машинного отделения. По-видимому, снаряд попал здесь в броню ниже ватерлинии на излете и не пробил ее, а, разорвавшись, лишь расшатал и повредил ее и вместе с ней переборку; вода проникла в бортовой коридор и оттуда просачивалась в машинное отделение.
Я приказал пустить в ход, в помощь осушительному насосу, мощную водоотливную турбину — и она стала быстро освобождать трюм от воды; попутно я распорядился уменьшить по возможности просачивание.
Поднявшись затем на батарейную палубу, взглянул на кренометр и заметил, что крен уменьшился до 3 градусов.
Здесь я был неожиданно поражен странным и крайне неприятным слухом о том, что «Славу» будто бы приказано приготовить к взрыву. Предполагая, в связи с этим слухом, что командир, может быть, не имеет точных сведений о состоянии корабля но трюмной части, я поднялся в боевую рубку и доложил капитану 1-го ранга В.Г. Антонову о том, что «Слава» находится в безопасном состоянии, крен выровняется минут через десять, после чего она снова может вступить в бой.
В ответ на мой доклад командир поведал мне скорбные новости: Вице-адмирал М.К. Бахирев решил прекратить неравный бой и сигналом приказал Морским силам Рижского залива отступить к Вормсу (12 час. 47 мин.). «Слава» не имеет возможности идти вместе с ними, так как она приняла от подводных пробоин чрезмерное количество воды, погрузившее ее нос до 33 футов. Пробоины велики, и на них нельзя завести пластыри. Продолжать бой с дредноутами «Слава» не может, так как ее боеспособность потеряна: 12-дюймовые носовые орудия выведены из действия вследствие затопления их погребов и непоправимой неисправности, кормовые орудия тоже повреждены. Командир донес вице-адмиралу М.К. Бахиреву по радио о состоянии корабля и просил разрешения взорвать корабль (предполагая это сделать на глубоком месте) и прислать миноносцы для снятия команды. Адмирал ответил по радио, что посылает миноносцы, и приказал, войдя в канал, затопить «Славу». После этого командир решил, дойдя до канала и по возможности войдя в него, взорвать корабль.
Капитан 1-го ранга В.Г. Антонов не рискует совместить взрыв «Славы» с ее переворачиванием, так как опасается, что при совместных операциях может не произойти взрыва.
Командир, кроме того, сообщил мне о том, что не получает ответа из машинных отделений, и приказал мне выяснить причину этого и наладить связь, так как корабль необходимо еще окончательно развернуть для взрыва.
Я побежал в машинные отделения — и не нашел в них никого из машинистов; не было там и двух молодых инженер-механиков.
Как потом выяснилось, в машинные отделения стали кричать сверху, чтобы все оттуда выходили, т.к. корабль скоро взорвется. Машинисты, приняв эти возгласы за распоряжение, исходящее от командира, стали подыматься наверх; в действительности же кричали сверху распустившие по кораблю нелепый слух о немедленном взрыве его члены судового комитета — распропагандированные, недавно поступившие на «Славу» матросы из полуинтеллигентов. Бывшие по боевому расписанию в машинных отделениях два молодых инженер-механика почему-то не снеслись с командиром — и поднялись наверх после того, как все машинисты вышли.
Не обнаружив никого в машинных отделениях, я выбежал наверх, чтобы собрать машинистов. Войдя на спардек, увидел там и на правом срезе верхней палубы часть команды и среди нес машинистов. Подошедший к правому борту «Славы» миноносец 3-го дивизиона принимал в это время от нас раненых.
Я приказал машинистам отправиться вниз по боевому расписанию, что они немедленно выполнили.
После этого командир дал ход машинам для того, чтобы приблизиться к Моонзундскому каналу, и, поставив затем стрелки машинных телеграфов на стоп, приказал мне вместе с машинной и кочегарной командой подняться наверх. Ковда застопорили машины, я отпустил машинистов и кочегаров, а сам оставался еще некоторое время внизу вместе с машинным унтер-офицером Коровиным для того, чтобы проверить, закрыт ли до отказа регулятор левой машины, и поставить ее кулисы в более точное положите на стоп, так как эта машина еще чуть-чуть проворачивалась. Остановив ее, я приказал Коровину подняться наверх.