С приближением окончания ремонтных работ беспокойство Коломейцева нарастало. Все очевидней становилось для него, что ни одна из «береговых» причин прошлогодней аварии не устранена и он должен был выполнять те же задачи, с такими же кадрами, и тем же отношением флота к кораблям, что и уволенный Кетлер.
Тревога еще более возросла, когда с пришедшего в Тулон учебного судна «Океан» вместо настоящих кочегаров на «Славу» перешли 96 «учеников», в дополнение к числящимся на линкоре 27 кочегарам. Таким образом, но степени опытности машинная команда оказалась укомплектована в точности так же, как в прошлом году… Кроме того, «Оксан» доставил ничтожное количество мелких, но необходимых в плавании расходуемых запасных частей.
«По этому поводу я еще в декабре, январе, феврале писал официально в ГМШ и неофициально Начальнику действующего флота, но отовсюду меня известили,., что требования мои не могут быть удовлетворены, так как машинных команд на флоте нет, и ГМШ сообщил, что кроме присланных на “Океане“ учеников — больше никого не будет, — раздраженно писал Коломейцев. — Убедительно прошу… снять с меня всякую ответственность за правильный уход как за котлами, так и за механизмами…»
Его поддерживал и старший механик, отмечая огромную нехватку специалистов. Но даже более серьезной проблемой, чем обеспечение питания 697 человек экипажа (денежные суммы, выделяемые по этой статье, оказались недостаточными и постоянно перерасходовались), становились растущие трудности в отношениях с заводом.
Завод потерял интерес к работам и всячески норовил сдать «все как есть». Поставленные донки не держали рабочего давления, требуя многократных переборок, подгонок и проверок. Только после этого они начинали держать требуемые две атмосферы, а не полторы, как по сдаче заводом. Несмотря на проведенные 4 мая 1911 года швартовые испытания, выход корабля продолжал затягиваться.
Морское министерство все более раздраженно подгоняло командира.
«…Все время идет переборка донок несколько раз, чтобы достигнуть удовлетворительных результатов» — оправдывался Коломейцев телеграммой от 19 июня 1911 года.
Ответ из Петербурга был краток:
«Командиру линейного корабля “Слава“.
Если нет полной уверенности выхода “Славы“ в Россию 17 июня, охранные следственные власти немедленно выедут в Тулон для допросов Вас, офицеров и команды. Точка. Телеграфируйте».
Вынужденный к немедленному ответу, Коломейцев телеграфировал:
«Предполагаю выход 20 июня, если проба 14 будет удачна».
Но «удачно» все равно не получалось; «Во время пробы снова пришлось вывести три котла… Две донки снова требуют переборки… Надеюсь все исправить и повторить испытания к субботе».
Раздраженный очередной задержкой, Григорович телеграфирует 20 июня:
«Объявить командиру мое полное неудовольствие в задержке корабля. Вице-адмирал Григорович».
…Только через неделю «Слава» вышла из Тулона в Кронштадт (через Саутгемптон). Линкор имел на борту 2067 тонн угля, 1 сажень дров и запас провизии на 1 месяц. Его боекомплект по выходу составил: 8879 боевых зарядов, 2520 крупнокалиберных снарядов (снаряженных бомб — по тогдашней терминологии) и 6 торпед.
Избегая официальных церемоний в ходе стоянки в Саутгемптоне, корабль, спешно проведя угольпую погрузку, вышел в Кронштадт 5 июля. В Кронштадтский порт «Слава» пришла в 19.00 10 июля 1911 года. Долгий и тяжкий поход был закончен.
В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
А.Д. Малинин
ЛИНЕЙНЫЙ КОРАБЛЬ «СЛАВА» В СОСТАВЕ МОРСКИХ СИЛ РИЖСКОГО ЗАЛИВА В 1915—1917 гг.
1. Военные операции морских сил Рижского залива в кампании 1915 и 1916 гг.
Первые действия Балтийскою флота после объявления войны в силу естественных причин носили оборонительный характер, причем все внимание командования было обращено на оборону Финского залива и морских подступов к столице. Война застала нас в разгар работ но оборудованию театра, причем главное внимание было обращено на создание центральной позиции Нарген — Поркаллауд и Ревсльской морской крепости, далеко еще не законченных по плану.