Так вот! Сразу после обеда 31 декабря нас на обычном месте построил для напутствия Пётр Пантелеевич. Поздравил всех с наступающим праздником, не забыв и наши семьи, коими многие из нас успели обзавестись. Всё-таки за спиной осталась половина пятого курса.
В грядущем году нас ждали грандиозные события – выпуск и распределение. А потом разлетимся навсегда, разрушив коллектив, с которым сроднились за пять лет!
Что характерно, холод 31-го декабря 71-го года стоял собачий. Ниже двадцати, пожалуй! Потому Пётр Пантелеевич долго нас не держал, но на прощанье предупредил:
– Еще одно объявление для всех. Завтра построение с лыжами здесь в… – он слегка помедлил. – В девять тридцать. Проведём лыжный кросс. Первый в году! И никаких шуток на этот счёт! Вопросы?
Это настолько ошеломило нас, что вопросы сформироваться не успели. Мы, разумеется, единодушно были против столь сурового приговора, но молчали, подавленные.
Что за праздник нам предстоит, если с утра намечено построение?! Значит, вставать не позже 8.30 на хмельную голову.
К тому времени мы из курсантов превратились в слушателей. С начала четвертого курса мы жили не в казарме, а в отдельных квартирах курсантского общежития. Оно располагалось за территорией, но вплотную с училищем.
Ежедневно после служебного времени мы становились свободными людьми. Даже питались за свой счёт и там, где сами считали нужным. Правда, большинство из нас с удовольствием ходило в офицерскую столовую, но семейные слушатели утром кормились, разумеется, дома. Прямо из ласковых рук своих жён или матерей.
Чтобы мы чувствовали себя вполне достойно, нам платили немалые деньги. Считалось, что получали мы 95 р., хотя на руки после вычета подоходного налога выдавали только 87! Студентам жилось в три раза труднее. Их стипендия была неодинаковой в разных вузах. В технических и в университете платили 40-45 рублей, а в остальных – на червонец меньше. Причем студентам стипендия полагалась при отсутствии троек за прошедшую сессию, а нам – независимо от успеваемости. Нас ещё одевали и обували за государственный счёт! В военную робу, разумеется.
Если кто-то позавидовал слушателям КВКИУ, могу успокоить. Мы оказались последним выпуском, вкусившим полноценную жизнь. После нас всех старшекурсников перевели опять в казарму и посадили на 15 рублей 80 копеек в месяц. И слушателями они перестали считаться. И по вечерам не имели права свободно куда-то уходить. Общежитие вернулось за училищный забор.
Сразу напрашивается вопрос: «Зачем всё это?»
Будто кто-то нам объяснял! Наверно, так было разумнее для госбюджета. Всё-таки армия и без нас съедала внушительные средства.
Понятное дело, если всё делать по справедливости, то и студенты должны были получать хотя бы минималку, то есть, 60 р., но тогда нагрузка на бюджет выросла бы двукратно. Только в 856 вузах страны, не считая техникумы, учились пять миллионов студентов. Учились, но ведь не работали, ничего не создавали, то есть, отдача для народного хозяйства от них была нулевой. Столько иждивенцев бюджет не потянул бы. Курсанты, в общем-то, тоже являлись дармоедами, но всё же тянули военную службу. То есть, пребывали в достаточно высокой готовности к действию.
Но мы всё-таки оканчивали училище свободными людьми – слушателями. Потому считали, что начальник курса слишком уж задумал нас закрутить. Как-никак, а первый день нового года в стране считался выходным. А после лыжного кросса, какой выходной, когда пропотеешь? Да и сил почти не остаётся! В общем, плохое начало года! Тоска!
Но всякий приказ Петра Пантелеевича для нас обретал силу закона! Перетерпели и тогда.
Новый год мы, конечно, встретили. Кто как смог!
Умолчу об остальных, которые жили по домам, но мы утром из окна общежития увидели невероятное и непонятное! Вроде, не напивались до одурения и должны соображать, как понять такое?
После вчерашнего трескучего мороза снег везде интенсивно таял! Да ещё как!? Он с бешеной скоростью превращался в воду, будто под ним оказалась раскаленная сковорода! Сплошная вода и ее потоки покрывали всё вокруг, совершенно изменив привычную зимнюю картину!
Нашему удивлению не было предела, а тому, что мы наблюдали вокруг, не было объяснения! Чтобы в Казани первого января под ногами хлюпала вода?! Невероятно! Да ещё сантиметров пять или десять глубиной! Это невозможно так же, как небо не может поменяться местами с землёй! Но мы это увидели сами!
Вода совсем не впитывалась нижними слоями льда и снега, и почти никуда не уходила, потому ее уровень быстро прибавлялся. Мы брели к месту построения по щиколотку в воде. Лёд под водой стал необычно скользким, и кто-то, сразу потеряв равновесие, плашмя охладился в свеженькой водице! Кто-то чертыхался, спотыкаясь и скользя. Кто-то, резко дёрнувшись, не удержал лыжи. Они, свалившись в воду, окатили тех, кто оказался рядом. Спасаясь, они и сами поскользнулись и встали на колени. Началось невообразимое! Кто хохотал, кто ругался, кто плавал, кто скользил, предлагая всем успокоиться!