Но разве солдаты со сломленной волей и подавленной инициативой – это лучшие солдаты в бою? Это лишь более удобные солдаты для плохих командиров. Да и то, в мирной обстановке. А в военное время таким командирам, как показывает опыт, могут и в спину выстрелить, припомнив незаслуженные обиды. И такое на фронте случалось не раз!
Ну, а не самые слабые ни за что не сломятся! Как бы их не гоняли по строевому плацу. Но много ли толку от такого воспитания? Такие солдаты всё равно не будут уважать командиров, потому на смерть за них не пойдут.
Впрочем, итак всё понятно – без уважения к себе со стороны подчиненных командиры никогда и ни за что не смогут взять ни крепости, ни города! Потому командиры, как чистые строевики, армии не нужны! Следовательно, не нужна и строевая подготовка, доведенная по своей сути до наказания или изнурения! Она лишь ослабляет армию!
С этих позиций (нам тогда казалось) подходил к строевой подготовке и наш Пётр Пантелеевич, но как-то ему в курилке процитировали Энгельса, и что же мы услышали в ответ:
– Знаете ли! Энгельс служил в Прусской армии! Так? В ней действительно слишком много внимания уделялось строевой дрессировке, и всё же она была нами многократно бита! Потому не советую воспринимать столь прямолинейно, будто строевая подготовка – основа военного успеха. Но и не надо считать, будто сегодня она совсем не нужна! Это вам лишь хочется, чтобы так было! Но скоро вы заметите, что любой большой начальник, приезжая с проверкой и тем более с инспекцией, свою работу всегда начинает со строевого смотра. Хорошо это или плохо, но это факт! И если подразделения внешне не опрятны, не слажены, плохо показывают себя при выполнении строевых приёмов и при прохождении с песней, то дальше, друзья, как вы не садитесь, а в музыканты… Мораль проста: и сегодня надо уметь себя показать, а строевая выучка в этом деле пока очень важна! Можете считать – к сожалению, но пока она важна! И вам – в первую очередь!
Возразить было трудно и ни к чему! Ещё и потому, что мы давно знали – пусть наш Пётр Пантелеевич и не уважает строевую подготовку, но сам-то любые строевые приемы, особенно, труднейшие, с оружием, выполняет настолько образцово, что наблюдателей его мастерство, доведённое до совершенства, обычно завораживает. Цирк, да и только!
28
Впрочем, однажды заслуженная слава капитана Титова, слава лучшего строевика, нашему курсу сильно навредила.
Всё случилось в один из самых холодных зимних месяцев. Где-то на стыке 68-го и 69-го годов. Наш Казанский гарнизон собирался посетить большой-пребольшой начальник – первый заместитель Министра обороны СССР, Главнокомандующий Объединёнными вооружёнными силами государств – участников Варшавского договора, дважды Герой Советского Союза, член ЦК КПСС Маршал Советского Союза Якубовский Иван Игнатьевич.
Иначе говоря, к нам ехал ревизор! С любыми возможными последствиями! Прежде всего, для больших начальников гарнизона. От перепуга все они, а далее по цепочке до самого низа, стояли на ушах. Заранее готовились ко всему, не зная, к чему, лишь бы угодить.
Одной из ближайших практических задач считалась первоначальная встреча маршала на аэродроме. Целоваться с подчиненными в соответствии со странными традициями Леонида Ильича маршал, конечно, не станет, но не дай-то бог, вызвать его недовольство с первых шагов!
Разумеется, важнейшим вопросом оказался выбор образцового начальника почётного караула и состава самого караула для встречи маршала на аэродроме. От безупречности этого выбора и первого впечатления, произведенного на Якубовского, зависели судьбы начальников.
Понятное дело, в качестве начальника почетного караула выбор пал только на нашего Петра Пантелеевича. Лучшего строевика в гарнизоне просто не нашлось! А за ним в качестве почетного караула потянули и весь наш курс.
Мы-то всего этого не знали, когда нас внезапно сорвали с занятий, что считалось совершенно неординарным событием. Потом поспешно одели в то, что всегда было под рукой, и только для демонстрации особой праздничности момента выдали дополнительно тоненькие белые перчатки. Наверно, капроновые.
Времени для выравнивания по ранжиру, а не по взводам, что было для нас более привычно, и для слаживания подразделения в новом качестве почти не оставалось. И хотя точного времени прилёта маршала мы не знали, но нам периодически сообщали, чтобы мы не расслаблялись, будто «он уже почти вылетел из Москвы!»
Нам некогда было рассуждать на тему, что означает «почти вылетел». Мы тренировались возле казармы, не теряя времени. В конце концов, капитану Титову сообщили – пора! И он строем повёл свой курс в аэропорт, чтобы к сроку занять указанное место.