А мне всегда хочется понять, как именно тот человек воевал и где? Потому что очень много оказалось фронтовиков, которые не на передовой находились, а где-то рядом с ней!
Кому-то, конечно, и рядом, и далеко от передовой приходилось своё дело делать совсем не потому, что они прятались от опасностей. Это так! Но ведь им и почести полагаются иные! Совсем иные, нежели тем, кто своей грудью пули и осколки останавливал! Сколько их там, на забытых всеми полях лежать осталось, едва присыпанных землёй!
Трудно теперь в этом разобраться? Ещё бы! И очень трудно, и очень запутанно!
Вот, к примеру, моя мама после освобождения Одессы 10 апреля 1944 года сразу устроилась работать швеёй в мастерской, хотя ей тогда годочков набежало всего-то тринадцать лет и пять месяцев! Разве это не подвиг? Но тогда никто так не считал! Это было нормой. Тяжёлой нормой.
Моя мама шила обмундирование для фронта и после войны была признана ветераном войны. Я горжусь ее вкладом в нашу победу. Но заметьте, она ветеран не тыла, а войны!
Правильно ли это? Конечно! На войну ведь работала!
А разве справедливо? Нет, конечно! По отношению к тем, кто ползал на брюхе в грязи по передовой, несправедливо. Над кем пули, осколки и мины свистели чаще, нежели мы теперь моргаем! И почти каждый тот кусочек металла кому-то приносил самую настоящую смерть!
Понимаете, о чём я? Тогда ведь многие советские люди совершали подвиги, очень многие! Миллионы людей совершали подвиги, никем не замеченные и не отмеченные! Такой героический у нас тогда имелся народ! Но цена тем подвигам всё же была разной, согласитесь! Потому разные всем нужны и почести!
Для меня особенно странно, что не мы, русские, а наши враги, немцы, подумали об этом заранее. Чтобы потом не разбираться с каждым персонально. Это у немцев, а не у нас, были введены особые знаки отличия и привилегии тем, кто ходил в настоящую атаку. Именно в атаку! В первую атаку! Во вторую! В третью, если уж повезло выжить в первых двух, что маловероятно!
Это-то и было самым большим, самым настоящим героизмом! Им приходилось не просто числиться на фронте или даже на передовой, никогда не высовываясь из блиндажа, а именно ходить в атаку! Им приходилось собою делать ту самую войну! После атаки выживали немногие. Им приходилось в упор стрелять во врага, уже стреляющего в тебя, драться штыком и прикладом, как и предписано уставом! Вступать в противоборство с врагом, тоже стремящимся победить и выжить, не зная заранее, кому же повезёт остаться пусть даже раненным, но живым! Приходилось бороться с врагом лицом к лицу! Именно бороться, а не значки на картах в штабах рисовать.
Если со столь справедливыми критериями, какие были у немцев, подходить и к нашим фронтовикам, то немало прославленных героев, усыпанных орденами и медалями, неожиданно предстанут в ином свете! Пусть им станет обидно, но так поступать требует справедливость к истинным героям!
Всё равно ведь надо когда-то отделять зёрна от плевел! Хотя бы ради тех, кто по-настоящему воевал, кто погибал и всю эту самую настоящую и ужасную войну тянул на себе. Тянул за тех, кто выжил и потому получал награды.
А исследования, чьими-то усилиями остающиеся в тени, показывают, что именно в Красной Армии процент обслуги, не принимавшей участия в атаках, был значительно выше, чем в вермахте. У них почти все воевали с оружием в руках, а в любой нашей дивизии две трети штыков почему-то постоянно во втором эшелоне ждали, когда первый эшелон перебьют!
У немцев если была дивизия, так она вся до последнего солдата сражалась, а у нас из такой же дивизии две трети бог знает, где и чем занимались! Возможно, нужным делом, но ведь не стреляли, не шли в атаку, вырывая огнем и натиском своих тел победу. Потому ударная мощь немецкой дивизии была выше, даже при формальном равенстве с нашей дивизией по численности личного состава. А в штабах соотношение сил по количеству дивизий подсчитывали! От кого это зависело? Сами догадаетесь?
Я понимаю, что обязан привести разгромные примеры несправедливостей военной поры. То есть, назвать тех, кто лишь числился фронтовиком, кто увешан боевыми наградами, но трудно объяснить, за что он их получил. Но разве я говорю об одном или другом человеке? Моя тема значительно шире! Отдельные люди стали хитрить потому, что это можно было делать в разное время и во многих местах. Проблема носит или носила массовый характер.
Хотя я могу кое-кого назвать конкретно, да и то, не теперь. Во-первых, правильнее было бы назвать всех, но мне-то это не по силам! Понадобится колоссальный объем расследования! Во-вторых, просто перечислить тех людей, это же недопустимо мало. Мне же все обвинения придётся обосновывать! А для одного человека такой объем работы непосилен.