«Слава КВКИУ!»
Кажется, там, на аэродроме, – вспомнил я, – наш третий взвод пахал на заготовке дёрна! И кто додумался такое вырезать?! И всё в секрете удержали! Мелочь, а прошибает на всю глубину души!
– Мама! Мама! Там большие буквы как в букваре! – не сдержала восторги Света, вернув и меня в действительность. – Это, конечно, наш Слава написал. Он в старшей группе! Слава Долгов. А у этого Славы такая трудная фамилия, я даже не знаю! А на другой крыше тоже большие буквы были. Они про Славу Капээсэс! Я тоже не знаю!
Мама заинтересованно взглянула в оконце и успела прочитать уплывавшую в прошлое надпись:
– Действительно, слава! Слава КВКИУ! Что за КВКИУ? – обратилась она к мужу. – Лёш, ты-то, наверно, знаешь?
– Наш папа всё знает! – гордо пропела Света так, чтобы сквозь грохот моторов в самолёте это узнали все.
И тогда папа, положив журнал на колени, включился в разгадывание подвернувшейся неожиданно загадки:
– Название какого-то вуза, пожалуй… Буква «К» означает, конечно, «Казанский». Если буква «У» означает университет, то он в Казани единственный, и в сокращении звучит как «КГУ». Стало быть, не наш случай! Остаётся какое-то училище. Странно, кстати, почему университет в Казани носит имя Ленина? Он учился-то в нём всего два месяца, а потом был сослан на перевоспитание в имение матери, в Кокушкино. Мать-то Ленина помещицей была! На мой взгляд, университет следовало назвать именем Лобачевского. Величайший математик мира! В Казанском университете преподавал сорок лет! Двадцать лет был ректором! Да, ладно… Вернемся к нашим баранам.
– А где наши бараны? – с хохотом заинтересовалась Света. – Хочу к баранам!
– Это папа так пошутил! – успокоила девочку мама.
– Ну, да! Всего-то пошутил! – подтвердил папа, не прекращая гадать. – Военное училище, возможно… В Казани я знаю суворовское, танковое и ракетное. Странно только, что в сокращении нет ни буквы «С», ни буквы «Т», ни буквы «Р». То есть, ни суворовское, ни танковое, ни ракетное! Какое же тогда? Музыкальное? Ремесленное? Профессиональное? Педагогическое? Ничего не подходит! Странно… Надо подумать… – сдался папа.
– Если вам интересно… – предложил я свои услуги.
– Да, да! Раз уж не разобрались сами! – развернулся ко мне папа девочки Светы, и я с удовольствием раскрыл «военную тайну»:
– Казанское – это всем понятно! А дальше идёт буква «В». Она означает не военное, а высшее! Потом буква «К» стоит рядом с буквой «И». Они означают – командно-инженерное! Ну и последняя буква «У», конечно же, училище. Вообще-то, это моё училище, потому я хорошо знаю! – с гордостью закончил я.
– Ах, вон оно как! – воскликнул папа. – Но почему же это училище не названо ракетным, если оно ракетное?
– Пожалуй, от перестраховки! – с показной серьёзностью предположил я.
– Допустим! – согласился папа. – У нас всегда от своих секретят то, что врагам хорошо известно! Но здесь, как мне казалось, должно размещаться нечто авиационное. Думал, это какие-то авиаторы свой аэродром так лихо расписали!
– Были и такие! В войну ещё! И после неё! Авиационно-техническое училище! А сейчас уже мы дерн для училища добывали… Вот эти буквы ради шутки и вырезали!
– Во, как! Лихо задумано! После этого все подростки только в ваше училище будут поступать! – по-доброму усмехнулся папа.
– Ну, это вряд ли! – усомнился я. – Мало кто, кроме нас, это увидит!
Тема разговора иссякла.
Папа отвернулся и снова взял в руки свой «Октябрь»!
Самолет всё ещё карабкался ввысь, и табло на переборке салона не погасло. Подниматься с мест запрещалось.
Мама помогала дочке прочистить заложенные уши.
Фронтовик с женой сидели напряженно, прикрыв веки, и трудно глотали слюну. Видимо, летали они редко.
А я в мыслях устремился к тебе. Живо представил, как в Ашхабаде сразу позвоню из автомата по твоему общежитскому номеру, будто через междугородку, будто издалека, а через пять минут появлюсь перед тобой! Только бы оказалась дома!
Как же я соскучился, сил нет, родная моя… Сердце выпрыгивает от волнения. И никто меня не поймёт! Только письма полгода, письма, письма.… Их всегда ждешь, прекрасно сознавая, что ничего они в нашей жизни не решают, разве что пар иногда стравливают из закипающей души! На короткое время, потому что сразу опять приходится ждать, вытягивая этим ожиданием из себя жилы. Ждать, убеждая себя, что мы обязательно дождёмся друг друга, мы всё выдержим.
Как же я тебя люблю! Как тянется к тебе моя душа! Но как ни тяжело мне без тебя, а жизнь всё равно заставляет терпеть, заставляет делать своё дело. Моё дело – нужное! С этим не поспоришь! Но как же я скучаю, родная, как брежу тобой, только тебе и могу об этом рассказать! Только тебе…