– Товарищи курсанты! Прошу не отвлекаться – у нас ещё тридцать пять секунд!
Встретившись с такой постановкой вопроса впервые, мы, курсанты, конечно, подчинились. И как могло быть иначе, если этого требовал старший офицер и наш начальник! Но внутренне тогда все над ним смеялись!
«Ну, какие могут быть секунды, в самом деле?! Стоит ли до такой степени мелочиться? Ведь конец занятия неизбежен, как мировая революция! Раньше на полминуты или позже, какая разница?»
Оказалось, что разница была! Только позже мы проверили на себе, что каждое занятие подполковника Неврединова действительно рассчитывалось с точностью, в которую трудно поверить, но она становилась нашей реальностью! До секунды!
И проверить это мог каждый. Ведь топогеодезисты при наблюдении таких небесных светил, как Солнце, действительно работают с секундомером. Вот и мы потом, чтобы достичь нужной точности измерений, обязательно сверяли хронометры, привязываясь к началу шестого сигнала радиостанции «Маяк» в любой час ноль-ноль минут.
Право же, не наша вина в том, что под воздействием чьего-то высокопоставленного непонимания сути этой важной сверки, точное время на «Маяке» вдруг стало совпадать не с началом шестого сигнала, а просто (?) с шестым и к тому же растянутым звуковым сигналом. А ведь он итак очень длинный! Целая секунда писка! И после такой реформы никто не объяснял, когда именно начинается час – одновременно с началом сигнала или с его концом. В общем, мы ещё раз убедились, что точность теряется не от излишней педантичности исполнителей, а от изрядной глупости некоторых начальников!
Лишь поначалу мы недооценивали «мелочность» подполковника Неврединова. Но уже через много-много лет я и сам старался работать, подражая ему. Спасибо нашему старшему товарищу не только за топогеодезию, но и за его науку педантично работать и жить!
С подполковником Гамазовым мне посчастливилось познакомиться несколько позже, но я рад, что такая встреча в моей жизни состоялась. Он был совершенно образцовым преподавателем.
Для сравнения могу поделиться своими посторонними наблюдениями, то есть, не в нашем училище.
Так вот, в гражданских вузах столь классных специалистов я не встречал, хотя самому немало пришлось в них преподавать. Хорошие преподаватели, конечно, встречались и там. Было бы глупо утверждать обратное, хотя лично мне они не попались. Но был же Терегулов, например, который преподавал и у нас, и в Казанском университете, и в КИСИ, и в других вузах. Значит, всё же были преподаватели достойные и в гражданских вузах Казани!
По-моему, особенно много их могло быть в Казанском авиационном институте – КАИ! Очень серьёзный вуз! Знаменитая кузница авиационных кадров. Этот вуз даже самостоятельно решал, чему и как учить студентов. Мало каким вузам в стране это доверяли! Но с КАИ, будучи курсантом, я плотно связан не был. Моя полная занятость являлась тому оправданием.
Мне в гражданских вузах не везло на радующие встречи. За пятнадцать лет на разных кафедрах попадались только плохие или очень плохие преподаватели. Приспособленцы! Моего уважения они не могли заслужить. В вину им можно поставить плохое знание собственной учебной дисциплины, разбазаривание учебного времени на пустую болтовню, вопиющую непунктуальность, отвратительные формулировки, неспособность работать без конспекта из-за плохого знания учебных материалов, полное отсутствие связи с обучаемыми во время занятия, высокомерность в отношении студентов, легкость многочисленных отступлений от учебного плана. Да, мало ли чего мне приходилось видеть! А взяточничество? Полная низость!
Абсолютно уверен, что следовало взашей гнать большинство тех штатских преподавателей, независимо от их формальной квалификации, с которыми мне приходилось контактировать. Они, большей частью, не учили студентов, а калечили их и профессионально, и морально.
Правда, есть очень серьёзное дополнение к моим обвинениям. Эти обвинения очень современны. То есть, военных преподавателей своей молодости я сравниваю с нынешними преподавателями гражданских вузов, хотя за эти годы всё в стране перевернулось вверх дном. Даже нечто черное повсеместно стали выдавать за белое!
Возможно, полвека назад моё мнение о преподавании в тех же гражданских вузах было бы иным. Может, низкий современный уровень – это результат уже нынешней «модернизации» образования? Но сам я этого уже не узнаю, поскольку тогда не было возможности посещать занятия в гражданских вузах, а чужим выводам без личной проверки обычно не верю!
Впрочем, на нескольких занятиях в Туркменском политехническом институте я присутствовал, когда прилетал к своей невесте, студентке этого вуза. Но разве я вправе по ним составлять представление обо всём учебном процессе? И, тем более, обо всех вузах страны. Но я всё-таки косвенно его составил, зная уровень профессиональных знаний своей супруги, выпускницы факультета технологии неорганических веществ. И этот уровень я считаю высоким, хотя бы потому, что она без проблем была принята на работу в крупное ленинградское НПО «Авангард», в его НИИ. И числилась среди лучших работников. Стало быть, я в своих оценках не ошибаюсь!