Война выявила неготовность флотов к такому коварному свойству башенных установок, как удушение своей прислуги газами от выстрелов собственных орудий. В ограниченных затемненных пространствах башен приходилось прекращать стрельбу для вентиляции через открытые двери и люки, для периодической замены людьми от нестреляющих орудий. Безоговорочно необходимые для орудий главного калибра башенные установки для 152-мм орудий на броненосцах составляли несомненную роскошь, совершенно неоправданно усложняющую их обслуживание.
Удорожая конструкцию корабля и удлинняя срок его постройки, башенные установки 152-мм орудий на броненосцах мешали ускоренному введению их в строй и не повышали их боевую эффективность. В особенности нуждаясь в ускорении постройки, русский флот должен был бы не допускать применения башен для 152-мм пушек броненосцев. В конце-концов, достаточно было взглянуть на строившиеся японские корабли, где таких башен не применяли. Задуматься следовало и о важном для задач обучения и комплектации личного состава единообразии установок, которые на большинстве русских броненосцев были именно казематными и о явной неудачности башен иа броненосцах типа "Полтава". И тем не менее флоту были навязаны именно башни, хотя и в "программе", составленной для броненосца Ч. Крампа, предусматривались установки 152-мм орудий за броневыми щитами. Вопрос, почему названные простые соображения не стали побудительными мотивами для членов МТК, составляет один из необъяснимых феноменов той эпохи.
Одно из двух: либо эти соображения в то время совсем не показались непреложно однозначными (очень уж могло подкупать преимущество сосредоточения огня башен по оконечностям), либо задаваться такими вопросами было, как тогда говорили, "не в обычае". Сегодня это может показаться непонятным, но в условиях стойкого – до твердолобости – чиновного конформизма и военного чинопочитания было естественно в присутствии начальства "не сметь свое суждение иметь". Тем более такое суждение, которое могло оказаться неугодным великому князю. И не оттуда ли пришла исповедуемая ныне даже академиками научных центров кораблестроения великая шкурная заповедь: нигде и никак "не подставлять" начальство и, уж понятно, не подставляться "самому".
Так или иначе, но поставленные перед фактом предпочтения, отданного проекту А. Лаганя, никто из участников многолюдных обсуждений способов его приспособления под русское судостроение не позволил себе усомниться в оптимальности башенного расположения 152-мм орудий. И уж тем более нельзя было ожидать от собиравшихся на заседания такой, например, крамольной мысли, как переделка проекта под три или четыре башни 305-мм орудий (идея проекта 1884 г. лейтенанта В.А. Степанова; 1858-1904). Вот был реальный шанс ускоренно и с гарантией добиться решительного преобладания над японским флотом. Но увы, на это предложение не решился, кажется, даже сам автор идеи такого броненосца. И это тем более обидно, что именно в русском флоте находились тогда в строю многобашенные корабли с 305-мм артиллерией. Трехбашенные с линейным расположением фрегаты типа "адмирал Лазарев" постройки 1867 г. и эскадренные броненосцы с треугольным расположением башен типа "Екатерина И" постройки 1885-1892 гг.
Не могла составлять секрета и серия построенных в Германии в 1891-1892 г. четырех броненосцев типа "Бранденбург" с линейным расположением трех башен (носовая – на полубаке) 280-мм орудий. Ничто не мешало именно этот тип уже реального "Дредноута" избрать для образца при проектировании русских броненосцев новой программы. Вернись эта идея в описываемое время (никаких технических препятствий на ее пути не было), и – страшно представить – Россия, может, была бы избавлена от войны с Японией и всех ее катастрофических последствий. Но увы, все эти примеры внимания интеллектуалов под шпицем не привлекали. Они, к несчастью для России, безропотно вели флот по пути, предначертанному великим князем Алексеем Александровичем.
Режим политической реакции, насаждавшейся молодым императором Николаем II (1868-1918), был несовместим со смелыми проектными решениями. Незримая, но явственно окутавшая Россию атмосфера рутины и почти что мракобесия удушающе действовала на умы, и люди оказывались способны лишь на мелочные усовершенствования, не затрагивающие принципиальные решения. Действительно, разум отказывается понимать деяния этих самодовольно заседавших под золотым шпицем, облаченных в раззолоченные мундиры "глуповских" мужиков, которые уже год как строили в Николаеве броненосец "Потемкин", успели заказать в Америке и Европе по броненосцу с такими же пушками в башнях и готовились строить в Петербурге серию того же класса кораблей с такими же в башнях пушками, но были не в силах организовать опережение проектирования и сооружения этих башен.
В то же время МТК ничуть не смущал тот огромный расход энергии, времени, труда и интеллекта, на которые он сам себя обрекал предстоящей нескончаемой экспертизой ожидавшихся из Америки проекта Ч. Крампа, из Франции – проекта А. Лаганя, а теперь еще экспертизой измененного проекта "Пересвета" и вылившихся вскоре в несколько вариантов проектов приспособления под отечественное судостроение проекта по идее А. Лаганя. Вместо концентрации всех интеллектуальных и творческих усилий на выработку единого проекта броненосца новой программы, МТК обрек себя на затяжное – во вред работам всех этих заграничных и отечественных верфей – барахтанье с рассмотрением четырех, а фактически пяти или шести проектов корабля одного назначения.
Но была, видимо, в этом барахтанье особая слабость интеллектуального самоутверждения, которого ответственная и требовавшая творчества работа по координации проекта башен 305-мм орудий не обещала. Подстать этому откровенно предательскому решению было и созревшее в МТК намерение принять к руководству дорогостоящий и усложненный проект А. Лаганя. Но "его превосходительство" Павел Петрович Тыртов, отбросив намерение пригласить для обсуждения "некоторых адмиралов" и даже ради приличия не запросив мнение ГМШ, без долгих размышлений в журнале МТК написал: "Согласен на разработку чертежей корпусов и механизмов на Балтийском заводе и в С.-Петербургском порту по проекту, представленному Лаганем; потребовать по контракту с Лаганем скорейшего доставления полных чертежей как корпуса, так и механизма заказываемого ему броненосца. При исполнении по новым проектам постройки броненосца ввести все усовершенствования котлов Бельвиля, известные заводу Балтийскому".
Бездумно и уже бесповоротно предопределялся этой резолюцией долгий путь проектирования и постройки кораблей, завязанных на чуждый русскому флоту проект. Так бюрократия за пять лет до войны с Японией начала готовить своему флоту поражение в Тихом океане.
6. МТК разъясняет
Заставив Балтийский завод без обсуждения отказаться от собственных проектов, министерство не забыло и о правильной "научной организации" своей работы. Не получив ответа на предложения, высказанные в письме от 12 марта, контр-адмирал В.М. Лавров вновь их сформулировал в письме от 10 июля 1898 г. управляющему Морским министерством и в итоге (понятно, что по настоянию С.К. Ратника) напоминал: "так как посему не последовало никакого распоряжения со стороны Вашего превосходительства, то ходатайствую вновь об утверждении вышеперечисленных условий".
Ф.К. Авелан, который по должности начальника ГМШ, видимо, замещал П.П. Тыртова, наложил резолюцию "утверждаю" и письмо завода с резолюцией приказал передать в МТК "для доклада". Но руководящие чины комитета – председатель вице-адмирал И.М. Диков и бывший за главного инспектора кораблестроения Н.К. Глазырин (1840-?) весьма квалифицированно сумели вопрос "передоложить". Докладом № 485 от 30 июня 1898 г., адресованным управляющему Морским министерством, они по всем четырем пунктам условий Балтийского завода выдвигали свои, опровергавшие их соображения.
Странную смесь бюрократического высокомерия и откровенного цинизма представлял этот документ, предназначавшийся, по-видимому, для внутреннего пользования. (Был ли он "спущен" Балтийскому заводу – неизвестно). В нем министру по пунктам объясняли всю неосновательность претензий Балтийского завода. Оказывалось, что требуемая заводом "неизменность строительных чертежей во время постройки судна зависит главным образом", от кого бы вы думали? – правильно: от самого Балтийского завода.