Мэн Хао до сих пор не проронил ни звука. От висящей тишины ему было не по себе. Если бы не отцовский наказ, то он бы уже давно развернулся и задал стрекача. Сердце трепетало, и хоть он не чувствовал давления, ему почему-то было тяжело дышать. Видимых опасностей тоже не было, но он нутром чуял необъяснимую опасность.
В этом месте абсолютно всё было странным! Почему монастырь находился в этих горах? Между монастырём и его окружением явно не было гармонии, словно он прилетел сюда откуда-то из далёких краёв из давно минувшей эпохи.
Мэн Хао собрался с духом и пошёл вперёд. Пройдя несколько шагов, он услышал женский плач. У Мэн Хао волосы встали дыбом, когда до него донеслись её всхлипывания. Его культивация вспыхнула силой, и он резко обернулся, вот только за спиной никого не было. Даже ветер не дул...
После пары мгновений тишины он хлопнул по своей бездонной сумке и вытащил дао пайцзу Древнего Святого. Мэн Хао не знал, была ли виной тому пайцза, но почему-то это место больше не казалось настолько жутким и холодным, как пару мгновений назад.
Он осторожно двинулся вперёд в сторону главных ворот. Причудливая природа этого места окончательно убедила его, что не стоит перепрыгивать через проломы в стене или искать другой путь. Лучше всего... пройти напрямик в ворота.
Положив руки на створы, он аккуратно надавил. Несмотря на предположение, что эти врата будет сложно открыть, створа со скрипом открылась, явив двор, главный храм и колодец.
В него внезапно ударил порыв холодного ветра, словно нечто только что прошло мимо него. Мэн Хао изменился в лице, когда это чувство усилилось. Он сфокусировал бессмертный ци на своём правом глазу. Моргнув несколько раз подряд, он огляделся. Ничего не изменилось — всюду по-прежнему виднелись одни руины.
Мэн Хао невесело рассмеялся. "Отец, куда, чёрт возьми, ты меня послал?.." Сделав глубокий вдох, он ступил внутрь. Сам монастырь был довольно небольшим, как и его двор. Мэн Хао покосился на колодец. Его никак не отпускало чувство, что было в нём нечто очень странное. Он мельком осмотрел бамбуковый трельяж и хотел уже двинуться глубже во двор, как вдруг у него мороз пробежал по коже. Он застыл, а потом вернулся к трельяжу. Присев на корточки, он пригляделся к завядшим крохотным цветам на земле. Даже со всей его выдержкой ему не удалось скрыть изумление.
— Это же... это... Запредельные Лилии!
Мэн Хао был отлично знаком с ней, поэтому-то его и удивило... что все эти маленькие цветы были Запредельными Лилиями. И, похоже, эти Запредельные Лилии... в этом месте являлись лишь садовыми цветами. Осознав этот факт, он тяжело задышал. Это место и вправду... было окутано плотной завесой тайн.
Вечерело. Мэн Хао осмотрел полуразрушенные статуи божеств и покрывающий всё плотный слой пыли. Даже молитвенные коврики выглядели ветхими. После непродолжительных размышлений он опустился на колени на один из них и произнёс молитву разрушенным статуям.
— Спаси и помилуй, божественный бессмертный. Спаси и помилуй, божественный бессмертный...
Пробормотав молитву, Мэн Хао почувствовал, как жуткая аура вокруг него вновь немного ослабла. Похоже, молитвы действительно работали. Когда он поднялся на ноги, налетел порыв ветра, подняв с земли пыль и заколыхав пламя лампы. После того как ветер смел часть пыли, Мэн Хао увидел вырезанное на земле огромное слово!
Бессмертный (仙)!
Точно такое же слово взмахом руки сотворил старик в его недавнем видении. Начертание было полностью одинаковым!
При виде этого слова ему в лицо ударила примитивная и древняя аура, а потом у него над ухом раздался шёпот. Словно кто-то давал наставление о Дао — древний голос давно забытых времён.
При мысли о настигшей его удаче у Мэн Хао на сердце немного полегчало. Он сел в позу лотоса, достал дао пайцзу Древнего Святого и сфокусировал всё своё внимание на слове на земле.
[1] Трельяж — решётка для вьющихся растений. — Прим. пер.
Глава 808. Проекции передают Дао!
Сложно сказать сколько времени прошло: вроде много, а вроде и нет. Снаружи окончательно стемнело, тусклый лунный свет с трудом разгонял опустившуюся мглу. В сгустившейся темноте танцевало пламя бронзовой лампы, казалось, в фитиле находилась тень человека, смотрящего на луну. Свет лампы отбрасывал на стены причудливые тени, которые словно танцевали в такт с движением язычка пламени.