При виде меча Мэн Хао изменился в лице. Он молниеносно выполнил магический пасс божественной способности, а потом призвал идола дхармы, чтобы заблокировать меч. К всеобщему удивлению, меч прошил идола дхармы насквозь и ударил в боевую колесницу. После оглушительного взрыва Мэн Хао закашлялся кровью, но ему удалось задействовать инерцию удара для финального рывка ко двору. Сплюнув собравшуюся во рту кровь, он обернулся назад. Цзи Инь стоял прямо перед воротами монастыря. Его поднятую руку окутывала сила Кармы, похоже, он вот-вот должен был просунуть её во двор.
Неожиданно для всех она действительно прошла сквозь сдерживающее заклятие. Судя по всему, оно никак на неё не повлияло. С громоподобным рокотом его рука прошла внутрь двора на двадцать сантиметров, а потом остановилась. Поняв, что дальше ему не пройти, он убрал руку.
Из толпы послышалось множество вздохов. К сожалению, они не могли увидеть выражения лица Цзи Иня, поскольку тот стоял к ним спиной. Мэн Хао прищурился, а его сердце начало биться быстрее. Сейчас он окончательно убедился в том, насколько силён был Цзи Инь.
— Пусти меня внутрь, и я сохраню тебе жизнь, — предложил Цзи Инь.
Трудно было даже определить, кому принадлежал голос: мужчине или женщине. Однако в нём отчётливо звучал металл и желание сразиться.
Мэн Хао с улыбкой утёр кровь с губ, а потом подошёл к раненому Сун Лоданю, которого уже скрутила вторая истинная сущность.
Сун Лодань гневно обжёг Мэн Хао взглядом. Не в настроении болтать, Мэн Хао несколько раз съездил Сун Лоданю по лицу ладонью, чем лишь распалил бушующую в нём ярость. После чего молча порылся в его сумке, а потом протянул ему бумагу с кистью.
— Я не напишу эту штуку, даже если ты убьёшь меня! — взревел Сун Лодань. Из-за шрама, проходящего через всё лицо, он выглядел особенно свирепо.
— Не хочешь писать? — холодно переспросил Мэн Хао. Он повернулся к качающимся лозам, откуда доносился едва различимый смех и капала чёрная кровь. — Цветочек, разве ты не искала себе друга, с которым бы могла качаться на качелях?
Насколько Мэн Хао мог судить, Уголёк и Цветочек сильно изменились после того, как безумный старик дал Мэн Хао своё одобрение.
Качели застыли, и тут Сун Лоданя подбросило в воздух, словно безвольную куклу. Следом его тело начало уменьшаться, пока он не превратился в ребёнка семи-восьми лет. Наконец невидимая сила посадила его на качели из лоз и начала раскачивались из стороны в сторону. Лицо мальчика ничего не выражало, но в его глазах стоял животный ужас.
К этому моменту на горизонте появились первые признаки занимающегося рассвета. Совсем скоро творящиеся во дворе странности исчезнут.
Толпа снаружи буквально сгорала от жажды убийства. Особенно практики с горы Солнца и клана Сун, а также избранные без ума от Фань Дун’эр из мира Бога Девяти Морей.
Мэн Хао нахмурился. Взглянув на небо, он зашёл в храм и посмотрел на проекции Дао и древнюю бронзовую лампу. Простояв так ещё какое-то время, он тяжело вздохнул.
"Сорок девять дней, но прошло всего половина. Ясное дело... мне не удастся сдержать людей так долго. Слишком уж их много. Мне удалось оттянуть неизбежное всего на два дня..." Он стоял перед бронзовой лампой, глядя на подрагивающее пламя. Днём огонь погаснет, но после стольких дней в монастыре Мэн Хао знал, что он не по-настоящему гаснет. Сердце пламени продолжало жить. Сама лампа ярко горела только ночью.
Бормоча что-то себе под нос, Мэн Хао ещё раз окропил пламя кровью. Огонь с шипением заполнил храм приятным ароматом, который заметно воодушевил Мэн Хао.
"Моя задача — не позволить кому-либо войти и коснуться лампы, дабы её аура оставалась незагрязненной. Такое условие... по сути невозможно выполнить". Мэн Хао вздохнул. Чем больше он думал об этом, тем невыполнимей казалась ему задача. К тому же скоро на небе выглянет солнце...
Мэн Хао ощущал исходящую снаружи монастыря жажду убийства. Он, как бельмо на глазу, мешал им на пути к ценностям монастыря. При этом некоторые люди желали его смерти после того, как он оскорбил представителей их могущественных организаций.