Я потянулась к его лежавшей на колене руке и медленно сплела свои пальцы с его. Кончики его пальцев были огрубевшие. Интересно, из-за какой работы они стали такими? Работа в саду? Или на стройке? Большим пальцем я рисовала круги на его ладони.
Он был расслаблен, вдавливаясь всем телом в диван, наклонялся ближе ко мне. Я тоже наклонялась, пока мы не соприкоснулись плечами. Мой взгляд бегал по его лицу. У него была чистая, загорелая кожа. Полные губы немного потрескались.
Он подпрыгнул, когда зазвонил таймер. Потянулся к телефону, и на его щеках появился румянец.
– Прекрасно, – сказала я, откидываясь назад. – Ты что-то почувствовал, так ведь?
– Да… конечно.
Я знала, что это правда. Иначе он бы не покраснел.
– А я что? Было впечатление, что я тоже что-то почувствовала?
– Да.
– Что ж, спасибо. – Завтра мне это пригодится. По крайней мере, должно. С Грантом я еще не пробовала манипуляции с руками, и надо было убедиться, что зрительный контакт нам тоже поможет.
– Это правда было?
– Было что?
– Ну, ты правда что-то почувствовала?
Почувствовала ли я? Я так сильно сосредоточилась на его ощущениях, что не заметила.
– Нет. Но это не имеет значения.
Донаван поднял со столика материалы и вручил их мне.
– Было интересно. Теперь вернемся к работе.
– Можно я сначала смою грим?
– Одни отговорки.
– Ладно. Уроки. Позадыхаюсь в этом гриме еще часик, подумаешь.
В дверь постучали и тут же ее распахнули, вошла Фейт, держа в руках какие-то розовые листы. Она была очень молода, около двадцати лет. Она всегда была в очках, а волосы были неизменно собраны в небрежный пучок.
– Небольшие исправления в завтрашних сценах.
– Серьезно? – Я взяла листы и пробежалась глазами по своим репликам. Они не сильно отличались, так что запомнить эти незначительные изменения не составит труда.
– Ной сказал, что завтра нужно сделать что-то с твоими ногтями, так что приходи пораньше.
– Ладно.
– Я могу для тебя что-то сделать? – спросила она, глядя на Донавана с таким выражением лица, как будто спрашивала, не выставить ли его за дверь. Я даже и не думала, что она так обо мне заботится.
Заманчивое предложение.
– Все в порядке.
Она ушла, и я кинула взгляд на Донавана. Я его не знала, но скрывать раздражение у него получалось плохо.
– Эй, мальчик из хора, ты принят.
– Я уже жалею.
Я сверкнула отрепетированной улыбкой. Это ненадолго. Обычно я быстро начинаю нравиться людям. Или ему придется уйти.
Танцующие могилы
INT. Особняк Грэмов. День
БЕНДЖАМИН СКОТТ пытается отбиться от орды зомби, проникшей в поместье. Некоторым из них удается пробраться мимо него к СКАРЛЕТТ и ЭВЕЛИН, спрятавшимся в библиотеке. Скарлетт берет кочергу из камина и пытается сдержать нападающих, изо всех сил размахивая кочергой. В конечном счете ее кусают. Эвелин удается сбежать и найти Бенджамина.
Поторопись! Иначе может быть поздно!
Где она? Где Скарлетт?
Иди за мной.
Бенджамин находит Скарлетт в библиотеке без сознания. Он торопится в лабораторию лорда Грэма, находит самую последнюю версию противоядия и несет его Скарлетт. Он приподнимает ее голову и заставляет проглотить эликсир, затем прижимает к груди.
Не покидай меня. Только не так.
Пять
Я вручила отцу папку с заданиями.
– Держи. Теперь можешь отозвать своего вундеркинда. Где ты вообще нанимаешь этих людей? В сообществе отличников?
– Думаешь, он настолько ответственный, что будет толкать речь на школьном выпускном?
– Именно. Он воспринимает домашнюю работу серьезнее, чем должен семнадцатилетний подросток.
Я не была уверена, исполнилось ли ему семнадцать. Он выглядел моим ровесником, но вел себя скорее как мой отец.
– Не дай бог, – сказал папа. – Но, как я уже говорил раньше, он ходит в школу, которая спонсирует твое домашнее обучение. Школа, куда бы ты ходила, если бы реально ходила в школу.
Так его порекомендовали в школе. В этом был смысл. По какой-то причине я представляла себе, что папа пересек город в поисках человека, больше всего похожего на репетитора.
– Если бы я ходила в школу, то это была бы школа рядом с маминым домом.
Слова слетели с языка, прежде чем я осознала, что это заденет его чувства, и тут же пожалела о сказанном. Ощутила себя неблагодарной дочерью. Я знала, что причина была в том, что я измотанная и уставшая. Но я также знала, что сказала это, потому что он обращался со мной как с третьеклашкой. Если бы мама была здесь, она бы больше мне доверяла. Но продолжив вести себя как настоящая третьеклашка, я не признала свою ошибку. Вместо этого пробормотала: