В страшные дни 1091 года Алексей искал себе союзников не только в лице варварских половцев, но и среди людей латинского Запада. Анна Комнина пишет: «Он приложил все усилия, чтобы письмами вызвать отовсюду наемное войско»[29]. То, что такие послания были отправлены на Запад, видно и из другого пассажа того же автора, которая пишет, что вскоре Алексей получил «наемное войско из Рима».
В связи с изложенными событиями историками разбирается обыкновенно известное в литературе послание Алексея Комнина к его старому знакомому, проезжавшему за несколько лет перед тем из Святой земли через Константинополь, графу Роберту Фландрскому.
В этом послании император рисует отчаянное положение «святейшей империи греческих христиан, сильно утесняемой печенегами и турками», говорит об убийствах и поруганиях христиан, детей, юношей, жен и дев, о том, что почти вся территория империи занята уже врагами; «остался почти лишь один Константинополь, который враги угрожают в ближайшем времени у нас отнять, если к нам не подоспеет быстрая помощь Божия и верных христиан латинских»; император «бегает перед лицом турок и печенегов» из одного города в другой и предпочитает отдать Константинополь в руки латинян, чем язычников. Послание для возбуждения ревности латинян перечисляет длинный ряд святынь, хранящихся в столице, и напоминает о накопленных в ней бесчисленных богатствах и драгоценностях. «Итак, спешите со всем народом вашим, напрягите все ваши силы на то, чтобы такие сокровища не попали в руки турок и печенегов… Действуйте, пока имеете время, дабы христианское царство и, что еще важнее, Гроб Господень не были для вас потеряны и дабы вы могли получить не осуждение, но награду на небеси. Аминь!»[30].
В.Г. Васильевский, относивший это послание к 1091 году, писал: «В 1091 году с берегов Босфора донесся до Западной Европы прямой вопль отчаяния, настоящий крик утопающего, который уже не может различать, дружеская или неприязненная рука протянется для его спасения. Византийский император не усомнился теперь раскрыть перед глазами посторонних всю ту бездну стыда, позора и унижения, в которую была низвергнута империя греческих христиан»[31].
Этот документ, рисующий в столь ярких красках критическое положение Византии около 1090 года, вызвал целую литературу. Дело в том, что он дошел до нас лишь в латинской редакции. Мнения ученых разделились: в то время как одни ученые, и между ними русские ученые В.Г. Васильевский и Ф.И. Успенский, считают послание подлинным, другие (из более новых – француз Риан) считают его подложным. Новейшие историки, занимавшиеся данным вопросом, склоняются с некоторыми ограничениями к подлинности послания, т. е. признают существование не дошедшего до нас оригинала послания, адресованного Алексеем Комнином Роберту Фландрскому. Французский историк Шаландон признает, что средняя часть послания была составлена при помощи оригинального письма; дошедшее же до нас латинское послание в целом было составлено кем-нибудь на Западе для возбуждения крестоносцев незадолго до Первого похода (в виде excitatorium, т. е. ободрительного послания)[32]. В существенных чертах соглашается с мнением В.Г. Васильевского относительно подлинности послания и позднейший издатель и исследователь последнего немецкий ученый Гагенмейер[33]. В 1924 году Б. Лейб писал, что это письмо является не чем иным, как преувеличением (amplification), сделанным вскоре после собора в Клермоне на основе бесспорно подлинного послания, которое послал император Роберту с целью напомнить об обещанных подкреплениях[34]. Наконец, в 1928 г. Л. Брейе писал: «Возможно, если следовать гипотезе Шаландона, что, прибыв во Фландрию, Роберт забыл о своих обещаниях, Алексей тогда послал к нему посольство и письмо с текстом, конечно, полностью отличным от того, который дошел до нас. Что же касается этого апокрифического письма, то оно могло быть составлено с помощью подлинного, в момент осады Антиохии, в 1098 году, чтобы попросить поддержки на Западе. Письмо Алексея не имеет, таким образом, ничего общего с предысторией Крестового похода»[35]. В своей истории Первого крестового похода X. Зибель рассматривал письмо Алексея Роберту Фландрскому как официальный документальный источник, имеющий отношение к крестовому походу[36].
30
RE. Riant. Alexii I Comneni ad Robertum I Flandriae comitem epistola spuria. Geneva, 1879. 10–20; H. Hagenmeyer. Die Kreuzzugsbriefe aus den Jahren 1088–1100. Innsbruck, 1901. S. 130–136; F. Dölger. Corpus der griechischen Urkunden. Bd. II. S. 39–40 (n. 1152).
32
Е Chalandon. Les Comnène… VoL I, appendice. R 325–336, в особенности – p. 331, 334 и 336. Он же излагает историю этого письма и проблемы, связанные с его интерпретацией.
33
Н. Hagenmeyer. Der Brief des Kaisers Alexios I Komnenos an den Grafen Robert I von Flandern // Byzantinische Zeitschrift. Bd. VI. 1897. S. 26; H. Hagenmeyer. Die Kreuz-zugsbriefe aus den Jahren 1088–1100. S. 38–40. См. также: H. Pirenne. A propos de la lettre dAlexis Comnène a Robert le Frison, comte de Flandre // Revue de Finstruction publique en Belgique. Vol. L. 1907. P. 217–227; G. Caro. Die Вerichterstattung auf dem ersten Kreuzzuge // Neue Jahrbücher für das klassiche Altertum. Bd. XXIX. 1912. S. 50–62.
34
B. Leib. Rome, Kiev et Byzance a la fin du Xle siècle. Paris, 1924. P. 122. Издание содержит краткий французский перевод письма: р. 188–189.
35
L. Bréhier. EEglise et FOrient du Moyen Age; Les Croisades. Paris, 1928. P. 58; H. I4op-ra (Essai de Synthese de Fhistoire de Fhumanite. Vol. II. Histoire du moyen age. Paris, 1927. P. 276–277) отказывает этому письму в каком-либо историческом значении. G. Buckler. (Anna Comnena. A Study. Oxford, London, 1929. P. 457, note 1) объявляет это письмо если не полностью, то большей частью подложным. См. также: С. Erdmann. Die Entstehung des Kreuzzugsgedankens. Stuttgart, 1935. S. 365. Он объявлял письмо по меньшей мере интересным, вне зависимости от того, был подлинный прототип у фальсифицированного текста или нет.
36
Н. Sybel. Geschichte des ersten Kreuzzuges. Leipzig, 1881. S. 7–9. (См. также более новый обзор точек зрения: Анна Комнина. Алексиада. Прим. 777, с. 53–36; прим. 970, с. 55–59.)