А они, казалось, миновали. Ярослав недолго пробыл в Новгороде, несмотря на всю любовь и преданность, выказанные ему горожанами. Он лишний раз подтвердил свои старые права на княжение, с коими приходил в Новгород всякий раз, задал несколько пиров, раз или два посетил боярскую думу и вече, учиня распорядок, пошатнувшийся в городских делах за время смуты, съездил на ловища и в конце весны неожиданно вернулся в Переяславль. Как и без малого четыре года назад, он оставил в городе своих старших сыновей. И снова воеводой при княжичах был поставлен Ян Родивонович, Александров пестун.
Он первый, через верных людей, узнал о возвращении некоторых княжеских недоброхотов: в город прискакали и были встречены героями, выигравшими битву, братья Внезда Вадовика Михаил и Даньслав с немногими приверженцами, теми, кто сперва отправился за ними в Чернигов, а оттуда назад. Явились и некоторые замкнувшиеся было в своих вотчинах бояре.
Снова загудело вече, снова по улицам ходили толпы народа, поглядывавшего исподлобья на всякий забор повыше и хоромы побогаче. Кто-то пустил слух, что псковичи вспомнили о давнем замирении с рижанами и вот-вот наведут на Новгород их рать. «А князь далече! - судачили люди. - Вот как придут немцы да свей, как возьмут нас на копьё - чего тогда делать станем?..» О княжичах как о ратниках, способных повести в бой, не говорили. Старший, Феодор, был тринадцатилетним парнем - высоким, жилистым, крепкокостным, но уж больно обычен. И вид не княжеский, и походка, и вежества[442] такого нет. Переряди его в простую свиту, пусти на улицу - и с двух шагов не признаешь в нём княжича, до того прост. Александр больше походил на отца, но он был ещё мал. И, пожалуй, только возраст мешал видеть в нём будущего великого князя - умного, сильного, когда надо - жестокого и беспринципного, но и ведающего, что земле нужно. Ян исподтишка приглядывался к своему воспитаннику и удивлялся, как он неуловимо быстро изменился.
Четыре года назад это был всего лишь мальчик - много понимающий, но во многом обычный ребёнок. Он совершенно по-детски искал поддержки у пестуна, хоть и старался не уронить княжеского достоинства, которое было в нём уже тогда. Сегодня это был уже княжич, в котором начали проглядывать черты взрослого. Глядя на юного Александра, можно было понять, каким был его отец, Ярослав, в его лета.
Когда в городе начались волнения, он первым, в обгон не только старшего брата Феодора, но и многих приставленных Ярославом к сыновьям бояр и тиунов почуял неладное и сам отыскал Яна. По давней детской привычке взял его было за руку, взглянул в лицо.
- Чего там? Шумят? Бунт опять? - спросил с дрожью в голосе, но светлые глаза уже загорались неукротимым отцовым блеском.
- Шумят бояре, - неопределённо отозвался Ян, но Александр продолжал смотреть, и он не смог смолчать: - Враги отца твоего, пользуясь тем, что князя Ярослава нет в городе, вернулись. Вече их привечает. Нашлись у них тут приятели...
—А посадник? - быстро спросил княжич.
Ян про себя подивился его уму.
- Стефан Твердиславич-то за нас, - ответил он, - да только ежели те на свою сторону Новгород перетянут, ему туго придётся.
- И что тогда? Погонят нас?
В голосе княжича промелькнула тревога, и Ян ободряюще сжал его ладонь:
- Не боись, Санко! Есть и на нашей стороне сила!..
Но видно - княжич уже что-то решил для себя и побаивался этого решения.
- Этого нельзя допустить! - звонким голосом молвил он. - Нельзя!.. Отец столько ждал этого княжения, а теперь... Он ведь надеялся на нас с Фёдором, что мы тут будем заместо него!.. А что теперь? Ратмир! - вдруг твёрдо молвил он. - Надо слать гонцов к отцу в Переяславль!
В голосе его послышалась неуверенность - это было едва не первое его решение в делах княжения, принятое им самостоятельно, и Александр боялся, что наставник осадит его. Готовый к порицанию, он отстранился, вынул ладонь из руки Яна. Но тот нисколько не возмутился - наоборот, взглянул так, словно впервые видел перед собой этого ладного мальчика.
- Пошлю, - пообещал он. - Самолично сегодня же пошлю!
Гонец ускакал из города в ночь. Отсылая его, Ян в глубине души боялся, как бы его не перехватили преданные мятежным боярам сторожа. Это наверняка бы означало бунт. Но всё обошлось - грамота ушла в Переяславль.
А вместо ответа явился сам Ярослав.